Развияр мигнул. Лишние мысли; да, она не знает зверуинов. Даже Лукс не понимает зверуинов так, как понимает их Развияр.
– Не держишь зла, так и не держи, – выговорил он, борясь со слабостью. – Возьми книгу, «Хроники нагоров». Почитай. Ее читал властелин перед походом. Может быть, ты сможешь понять…
– Я не умею читать, мой повелитель.
– Тогда я тебе почитаю, – сказал он, помолчав.
– Как будет угодно повелителю. Я могу идти?
Она поднялась – черная и прямая, и невыносимо отчужденная.
– Иди.
За ней закрылась дверь.
* * *
Зодчие закончили план нового строительства.
Заработала лесопилка, превращая бывший плот торговца Ремыша в балки, доски, станки и козлы. Работа в кузнице шла день и ночь – ковались гвозди, инструменты, наконечники для стрел, звенья цепей, ножи и обручи для бочек. Ложились камни в кладку; укладывались бревна в приготовленные для них ложа. Каменный замок обрастал деревянными пристройками, и внутренняя отделка нижних ярусов складывалась почти полностью из дерева.
Стража опробовала новые стенные арбалеты и метательные машины. Развияр ждал вестей из Фер и опасался новой атаки головорезов. Ни ожидания его, ни опасения до поры до времени не подтверждались.
Из горных селений прибывали стада. Осторожно наведывались пастухи – иногда нанимались на работу, на день или неделю, и возвращались с вязанкой деревянных щепок за спиной – приближалась зима, а горы небогаты топливом. Желающих получить работу становилось все больше; рогачи, которых в замке нечем было кормить, расползлись по горам – их отдавали в пользование крестьянам почти задаром.
Вернулся интендант Шлоп. Он прятался в Кипучке все это время, исхудал, постарел, но куража не утратил. Развияр не ожидал от себя такой радости при виде старого желчного интенданта; Шлоп приступил к исполнению своих обязанностей, и скоро работники в замке научились вздрагивать при звуке его голоса.
Яска плохо себя чувствовала. Она еще больше похудела, побледнела, перестала улыбаться. По вечерам Развияр навещал ее в ее комнате, в башне. Яска лежала в постели, а он, расхаживая от окна к камину, наизусть читал ей «Хроники»; к сожалению, хватало его ненадолго – по паре страниц за вечер. Силы возвращались гораздо медленнее, чем он рассчитывал; ребра болели, он носил тугую повязку и еле мог двигаться. Порезы на руках затянулись, но головокружения и слабость никуда не делись.
Из Нагорья приходили вести: патрули на крыламах разгуливали, как у себя дома, над каждым лоскутом многострадальной земли Нагорья. Племена, покорные Империи, демонстративно нарушали вековые запреты: самоубийство, самый страшный грех перед лицом богов, стало для молодых зверуинов чем-то вроде забавы. Всадник и его брат из клана Грозы разбились, прыгнув вместе с высокой кручи. Десять молодых воинов играли, бросая жребий, насыпав яда в один стакан из десяти. На свободных территориях каждый день случались перестрелки. Надежда, внушенная Развияром, медленно гасла без подкрепления. Среди нагоров росли страх и отчаяние.