Ей тоже приходила почта, Дафна сообщала, что Кэтрин благополучно до нее добралась и все еще живет у них. В другом письме она описала, как к ним приезжали люди из четырех богатых особняков в Мейфэре, чтобы заключить контракт на поставку цветов и комнатных растений. Одрианна написала, что приедет в Лондон, как только Верити решит побывать там.
С севера не пришло ни одного письма, и Одрианна тоже ничего не переслала. Верити надеялась, что викарий даст ей знать, что получил ее письмо и прочитал его Кэти. Она также написала мистеру Тревису, надеясь узнать, как идут дела на металлургическом заводе, но управляющий молчал. Ей оставалось лишь предположить, что ее письма не доходили до адресатов.
Отчаявшись, она написала мистеру Торнапплу, чтобы тот сообщил ей что-нибудь о мистере Тревисе и заводе и о ком-либо из ее старых друзей. Она надеялась узнать что-нибудь о Майкле Боумане — работал ли он все еще на заводе или его арестовали и судили.
Ответ мистера Торнаппла пришел на шестой день. Его письмо немного успокоило ее, но вместе с тем привело в уныние. Уверив ее, что мистер Тревис все еще выполняет свои обязанности, он напомнил, что детали работы предприятия теперь касаются только ее мужа, вежливо, но твердо посоветовав, что лучше бы она занялась домашним хозяйством.
Ей, конечно, надо было бы поехать домой. Только так она может все узнать. Придется уговорить Хоксуэлла разрешить ей съездить домой. Ее раздражало, что осуществление даже малой части ее плана теперь зависит от его разрешения. Надежды узнать что-нибудь из писем не оправдались.
Она уже убирала в ящик письменного стола письмо мистера Торнаппла, когда к дому подкатила элегантная карета. Из окна она увидела, как из кареты выходит прелестная женщина — видение в белом с красной розой на соломенной шляпе. Это приехала Коллин, и она была не одна. Из кареты вышла тонкая как тростинка женщина средних лет в голубом платье.
Верити послала за Хоксуэллом, с утра уединившимся в кабинете с управляющим. Все эти дни он занимался своим поместьем, и Верити его почти не видела. Он уезжал верхом рано утром и возвращался поздно вечером.
Он вошел в гостиную одновременно со своей кузиной.
— Коллин, тетя Джулия, — приветствовал он дам, — добро пожаловать. Дорогая, позволь тебе представить миссис Эккли, сестру моей матери.
— Вы тоже должны называть меня «тетя Джулия», моя дорогая, а я буду обращаться к вам по имени — Верити. В нашей семье не приняты формальности между родственниками.
Верити не была уверена, что хочет называть эту женщину тетей. Миссис Эккли бесцеремонно впилась глазами в Верити, разглядывая ее. Она была более худой, более пожилой и менее дружелюбной версией своей дочери Коллин.