— Саммерхейза все еще пугает мой дурной характер, но я уже по крайней мере лет пять просто цитадель спокойствия, — уверил Каслфорда Хоксуэлл. — Я никого не собираюсь вызывать. Так какие слухи?
Каслфорд сделал знак слуге налить всем вина.
— Во-первых, сплетня, что она сбежала из девичьего страха супружеской постели. Эта история лишена всякого интереса. Гораздо более красочна сплетня, что она сбежала после первой брачной ночи, потому что ты все испортил и довел ее до безумия. — Каслфорд перевел взгляд с Хоксуэлла на Саммерхейза. — Ты будешь счастлив узнать, что я предложил выстроить шеренгу из двадцати женщин, которые публично опровергли бы эту гнусную сплетню.
— Никто бы не поверил этой чепухе, — сказал Хоксуэлл. — Такое мог сказать только дурак.
— Это точно. Еще был человек, который признался мне по секрету, что ему известно из достоверных источников, что все это время она была со своим любовником. Это, боюсь, самое распространенное мнение. А именно — тебе наставили рога еще до того, как высохли чернила на брачном контракте.
Сплетни обернулись против Верити. И хотя Хоксуэлл подозревал то же самое, его это возмутило до глубины души. Он имел на это право, но как смели другие выдавать ложь за достоверный факт!
Он уже с трудом сдерживался. В нем будто проснулся спавший дракон и начал рвать опутывавшие его цепи.
— И кто же рассказал тебе эту сплетню?
— Не говори ему, — предупредил Саммерхейз.
— Как я уже сказал, эта сплетня на устах у всех, а ты ведь не можешь убить их всех. Тот, о ком идет речь, сказал мне, что твоя жена скрывалась в Шрусбери, где была хозяйкой модного борделя, известного среди радикальных элементов общества.
Дракон вырвался из цепей и изрыгнул пламя.
— И как же зовут этого лгуна, черт побери?
— Проклятие! — воскликнул Саммерхейз. — Каслфорд, не смей называть ему это имя!
— В этом нет надобности, потому что он недоступен. Я посоветовал негодяю убраться подальше, потому что, если Хоксуэлл узнает, он труп. Я слышал, что сегодня утром он удрал во Францию.
— Тогда зачем ты все это рассказал? Посмотри на него. — Саммерхейз показал на Хоксуэлла.
Хоксуэлл увидел, что Себастьян расстроен гораздо больше, чем он. Он выпил вина, решая, не помчаться ли ему самому во Францию, чтобы четвертовать там человека, оскорбившего Верити.
Каслфорд нахмурился.
— А ты бы промолчал, — обратился он к Саммерхейзу, — если бы услышал такое? Ты хотел бы, чтобы я промолчал, если бы услышал, что про твою жену говорят такое? Он должен знать про эту сплетню и вызвать первого же, кто ее повторит.