Сердце Волка (Пейвер) - страница 116
Тень. Охота.
Что это означало? Болезнь? Или преследования токорота? Или, может, ни то ни другое, а как раз того Охотника, о котором упомянул Торак?
От этой мысли по спине у Ренн пробежал холодок. Во время перехода по Морю племя Морского Орла вело себя очень осторожно: они уже знали от людей из племени Морской Водоросли, что в Море ходит Охотник-одиночка. Очень злой и свирепый. Ей надо было, конечно, рассказать об этом Тораку, но она просто не успела…
Ветер шевельнул ветви рябины, и рука Ренн невольно легла на рукоять ножа. Ночь была теплая, ветреная, деревья так и постанывали под порывами ветра. За каждым валуном Ренн мерещился притаившийся токорот…
Она вскочила на ноги. Хватит пугать себя! Нет никакого смысла сидеть здесь и дрожать от страха. До западной оконечности острова, где находятся Орлиные Высоты, по крайней мере день пути. Вот она сейчас быстро соберет вещи, уничтожит следы стоянки и постарается обогнать Торака и его новых приятелей, плывущих по Морю!
Приняв решение, Ренн сразу почувствовала себя лучше. Она затоптала костер и принялась собирать пожитки.
И, через несколько минут подняв голову, с изумлением увидела, что Волк уже ждет ее на тропе. Значит, он понял, что она будет делать, еще до того, как она сама это поняла!
Такое уже случалось и раньше. Торак называл это «волчьим чутьем», а Ренн считала чем-то совершенно загадочным. Сегодня же это вдруг разозлило Ренн, напомнив, что некоторые вещи в отношении Волка всегда останутся для нее непонятными. А на продуваемом всеми ветрами склоне пустынного холма, где бродит токорот, подобная мысль особого утешения не приносила.
Закинув ранец за плечи, Ренн двинулась по узкой заячьей тропе, которая, петляя среди валунов, предоставляла максимально возможное здесь укрытие. Волк трусил впереди, то и дело останавливаясь и принюхиваясь. Хвост его расслабленно болтался, шерсть на загривке лежала спокойно, и страхи Ренн стали понемногу рассеиваться. Успокоившись, она позволила своим мыслям течь свободно.
«Меня словно выпотрошили, как рыбу, — сказал тогда Торак. — Я и чувствовал себя… рыбой».
Это тревожило Ренн едва ли не больше, чем возможное нападение токорота. Да и самого Торака, похоже, это тоже тревожило сильнее всего.
Ренн вдруг остановилась. «Я и чувствовал себя… рыбой». Что-то всколыхнулось в ее памяти — что-то такое она уже слышала или знала, но вспомнить пока не могла.
Она понимала: это связано с болезнью, но уловить вспыхнувшую мысль не смогла, и она мгновенно погасла, словно уйдя в глубины вод…
«Уфф!»
Предупредительное фырканье Волка вернуло ее к действительности.