– Когда тебя ждать, Леша?
– В половине восьмого. В восемь. В полдевятого.
– Ночевать останешься?
– Всенепременно.
– Ну целую. Увидимся.
– Пока.
Пауза. Чего она ждет? Леонидов пожал плечами и положил трубку.
* * *
После работы он зашел в ближайший гастроном в ожидании новых сюрпризов. Купил бутылку красного вина, коробку шоколадных конфет и мидии.
Ляля его ждала. Не в пеньюаре, что уже приятно. На ее попке туго натянулись джинсы, яркий свитерок подчеркивал пышную грудь. Сдобная булочка. Глазки – изюминки, поверх – сладчайшая глазурь мелированных волос. Стояла непривычная тишина.
Дело в том, что Ляля жила в коммунальной квартире. Комнат в ней было две, в одной обитала она, девушка двадцати пяти лет, в другой – восьмидесятилетняя старуха, наполовину выжившая из ума. Разница в возрасте была причиной конфликта, который привел к непримиримой войне. Молодость взяла верх, войну за независимость старушка проиграла. Ляля рассчитывала, что после смерти соседки и вторая комната останется за ней, но… На сцене появилась многочисленная родня соседки. Вражеский лагерь пополнился. Переорав Лялю, противники начали грызться между собой. За комнату, которая была приватизирована. Они чувствовали, что престарелая родственница одной ногой уже в могиле. Они строили друг другу козни, плели интриги, кляузничали, сплетничали, а бедная старушка каждый месяц ковыляла к нотариусу, переписывала завещание. Леонидов привык, что у Ляли постоянно кричат.
– Что случилось? – шепотом спросил он, переступив порог.
– Умаялась и спит, – отрапортовала Ляля. – Сегодня завещание опять переписала. Родственнички отбыли умиротворенные. Как видишь, никого!
– А я уж испугался.
– Чего?
– Думал, померла.
– Испугался? – удивилась Ляля. – Тебе что, ее жалко?
– Человек все-таки.
– А меня? Меня не жалко?
Леонидов промолчал. Конечно, Лялина жизнь – не сахар. Но ее отношения с престарелой соседкой Алексею не импонировали. Однажды Ляля похвасталась, что довела ту до сердечного приступа. Он представил на месте старушки свою мать и загрустил. Конечно, той не восемьдесят, а шестьдесят, и родственные отношения есть родственные отношения, но… Вот именно! Но! Жить-то им придется вместе! Что будет? Добрая ссора или худой мир? Ляля не терпит присутствия на кухне другой женщины.
– Лешик, ты проходи в комнату, у меня мясо подгорает.
Он прошел следом за ней на кухню, не отводя взгляда от сдобных булочек, обтянутых синей джинсовой тканью. Ляля обернулась и, поймав его взгляд, расплылась в улыбке. Значит, все в порядке! Раб лампы верен своим цепям. А его цепи – это его желания. Которые легко прочитать во взгляде.