– Когда они уехали, не знаете?
– Нет, я ведь, домой пошел, кино смотреть.
– Ну, спасибо. Ценная информация. А запротоколировать ваши показания? Чтоб все официально? Подъехать к следователю?
– Да за ради бога! – обрадовался мужик. – Все развлечение. Только я не понимаю, какой здесь криминал? Угнали, что ли? «Сааб» или «Вольво»?
– Следователь вам объяснит, – уклончиво сказал Леонидов, а в душе все ликовало: он нашел ценного свидетеля! Не зря прожит день!
Ах, Ирина Сергеевна! Как же так? Почему вы не рассказали о том, что случилось днем двадцать девятого августа? Ведь это вы водите темно-зеленый «Пассат». И левое крыло у вас поцарапано. Как же так, Ирина Сергеевна?!.
В квартире Серебряковых было тихо, как в могиле. Дверь Алексею открыл Серебряков-младший, угрюмый подросток с желтыми волчьими глазами, и глянул на старшего оперуполномоченного с откровенной неприязнью. Только что зубы не оскалил. Потом исчез в своей комнате. «Никто меня не любит, – пожалел себя Леонидов. – Никто. И она тоже…»
Вдова вышла к гостю, кутаясь в теплую шаль. Ирину Сергеевну знобило. Выглядела она плохо. На лице красные пятна, нос распух. Никак не жена бизнесмена. Не хозяйка процветающей фирмы. Ну, не процветающей, а выжившей после кризиса, что само по себе уже успех. А она плачет.
– Здравствуйте, Ирина Сергеевна. Как вы себя чувствуете?
– Плохо.
– Я хотел бы задать вам пару вопросов. Открылись новые обстоятельства…
– На вопросы отвечать могу. Проходите, – сухо сказала Серебрякова и пошла на кухню, где ей, видимо, было комфортно.
Алексей проследовал за ней.
На кухне царил полумрак. На диване валялся скомканный плед, подушка в изголовье была примята и вся в пятнах. Слезы? Вдова плачет? Любимый человек умер, или вина тяготит? Она могла быть причастной к убийству. Она не хотела его делить. Ни с кем.
– Я сварю вам кофе, Алексей Алексеевич? – не оборачиваясь, спросила Серебрякова. – Или, быть может, вы голодны?
«А ведь она не намного старше меня! – сообразил вдруг Алексей. – Сколько ей, тридцать пять, тридцать шесть? Но не сорок, это уж точно! А выглядит плохо. Горе старит. У нее горе. Умер, умер А. С. Серебряков!»
Он с трудом нашел в себе силы отказаться от тарелки ароматного борща. Не хватало рассесться здесь, борщ хлебать! Леонидов сглотнул слюну и сказал:
– Нет, спасибо. Только кофе.
Ирина Сергеевна долго возилась у плиты, что-то то и дело переставляла, снимала крышки, закрывала крышками кастрюли и сковороды. Наконец поставила перед ним чашку ароматного кофе. Решив, что здоровье беречь не будет, раз личная жизнь не сложилась, Леонидов решительно придвинул ее к себе. И мужественно сделал глоток. Ирина Сергеевна налила кофе и себе, присела напротив.