— Хорошо. Правильно — турок важнее всего. Но, без них я отсюда не уйду.
— Ладно, Каха, решили на этом…
… У Реваза, видимо, действительно не было жены, потому что его пленницы, как, оказалось, делали всю работу по дому. Утром, всё тот же суровый мужик принёс им какую-то одежду и выгнал из сарая. Одна из девчонок отправилась в дом, а вторая осталась во дворе. Наносив сена в сарай, стала кормить домашнюю живность: курей, уток, индюков. Затем подмела двор и начала мыть и без того чистые машины. И всё это время с неё не сводил глаз вчерашний мальчишка, получивший взбучку от Реваза. Улучив момент, когда во дворе кроме них никого не было, он подошёл к девчонке и, схватив её за волосы, поволок в сарай. И опять в открытых дверях Медведь увидел дергающийся голый зад.
«…Вот же сволочь! Ну, бля, террорист половой, дай мне до тебя добраться…»
Во двор к Ревазу периодически заходили вооруженные люди. Они о чем-то разговаривали, иногда по долгу, иногда всего несколько минут и уходили восвояси. К вечеру Медведь понял, что иностранца в селении нет. Теперь оставалось решить последний вопрос с пленницами и уходить. Дальше было не их дело. Потом в Ачандару придут войска, и будут наводить порядок…
…12 декабря. 00.30.
Дождавшись, когда в Ачандаре прекратится какое-либо движение, а в доме Реваза погаснет свет, ребята выдвинулись из своего, уже порядком надоевшего, НП. Небольшим препятствием оказался все тот же суровый мужик, дежуривший около ворот с «Калашниковым», внутри двора. Это был битый волк, знавший, видимо почём фунт военного лиха. Ребята проникли во двор абсолютно бесшумно, но, находившийся у ворот, страж всё же что-то почувствовал. Он даже успел снять с плеча, висевший на ремне, автомат и передернуть затвор. Проделал он это удивительно профессионально, отводя и возвращая затвор медленно, так чтобы не выдать своего присутствия металлическим звуком. Он уже был готов открыть огонь, но нож Брата, брошенный метров с 10, вошёл, точно в кадык, а на выходе перерубил шейные позвонки. Он так и умер, не сделав своего последнего выстрела. Отправив, жестом, Ганса к сараю, где содержались пленницы, Медведь задумался на секунду и пошёл к дому. Не мог он уйти просто так…
Хорошо смазанные дверные петли не издали никакого звука. Внутренние помещения дома были богато убраны, чувствовалось, что здесь живет не рядовой человек. В одной из комнат, за остекленной дверью, был виден очень слабый свет. Игорь отправил Брата дальше по коридору, а сам, открыв дверь, вошёл в комнату.
Посредине спальни, в одних трусах стоял Реваз и ничего не понимающими со сна глазами, смотрел на Медведя. То, что прилетело горцу в ту же секунду в челюсть, было сродни паровому молоту. Таким ударом можно было бы свалить годовалого бычка. Ну а Реваз не был бычком, поэтому приземлился на пол уже без сознания. Грохот был такой, как-будто упал комод с посудой. Но это не выстрел, а поэтому Игорь не боялся, что его услышат соседи. В комнату ввалился Брат, волоча за собой связанного, с тряпкой во рту, но всё же сопротивляющегося «полового террориста», и бросил его в угол спальни.