Элизабет позабавило, что он решил прихватить с собой «Замок Рэкрент» лишь по той причине, что ей удалось задеть его, упрекнув в косности мышления. Светская молодежь увлекалась либеральными идеями, и граф Нортхэм, хотя, по словам баронессы, ему уже исполнилось тридцать два года, наверняка относил себя к этой категории.
Улыбнувшись, она откинулась в кресле, обнаружив, что теперь, когда граф закончил свои дела, ей стало легче дышать. Она даже не отдавала себе отчета, насколько неловко чувствует себя в его присутствии, пока он не собрался уходить.
Однако Нортхэм, вместо того чтобы направиться к двери, подошел к столу орехового дерева, за которым она сидела.
– Могу я попросить вас передать мои наилучшие пожелания полковнику?
– Конечно, - пожала плечами Элизабет, даже не сделав попытки взять в руки перо.
– Может, мне подождать, пока вы закончите письмо, и проводить вас в вашу комнату?
Это было последнее, чего она хотела.
– Не стоит В этом доме я ориентируюсь гораздо лучше, чем вы.
– В таком случае, может, вы проводите меня?
Элизабет покачала головой:
– Боюсь, нас могут неправильно понять, милорд. Вы одеты надлежащим образом, - граф все еще был облачен в вечерний костюм, - а вот обо мне этого никак не скажешь.
Она замолчала, не желая привлекать внимания к своему ночному туалету, и инстинктивно стянула на груди концы шали.
– Пожалуй, - согласился Нортхэм, однако почему-то не спешил уходить. Ему нравилось смотреть на Элизабет, на безупречную линию ее лба, изящный изгиб щеки и четкий рисунок рта. Но больше всего ему нравились ее глаза. Миндалевидные и почти такого же цвета, как золотисто-каштановые волосы, они приковывали его взгляд - если, конечно, не позволять ему опускаться ниже скромного выреза ее ночной рубашки и не задумываться о том, что скрывается под ней. - Кстати, вы не составите мне компанию завтра на охоте?
Элизабет, не ожидавшая ничего подобного, растерянно заморгала. Наконец она вежливо произнесла:
– Я польщена оказанной мне честью, но…
– Ради Бога, леди Элизабет, это приглашение на прогулку, а не предложение руки и сердца.
Если бы Элизабет стояла, то, наверное, отступила бы на шаг. Но поскольку она сидела, насмешливый тон Нортхэма буквально пригвоздил ее к креслу. Это был один из тех случаев, когда Элизабет вспоминала, что она истинная дочь графа Роузмонта.
– Мне следовало бы принять ваше предложение, - начала она, - хотя бы для того, чтобы заставить вас пожалеть о нем. Но я откажусь - и не потому, что вы недостойны моего общества, а потому, что я недостойна вашего внимания. Видите ли, у меня не больше талантов к верховой езде, чем к рисованию. И потому, милорд, я вынуждена отклонить ваше любезное приглашение.