Тревога продолжалась не больше часа, и уже вскоре после отбоя Кремер получил от Кёна сведения обо всем, что его шестнадцать человек увидели за пределами лагеря. Оки обнаружили формирующиеся колонны машин с боеприпасами. На границе охраняемой зоны они натолкнулись на тройную цепь часовых, между постами стояли пулеметы. На вышках они разглядели удвоенные посты и тяжелые пулеметы. Все говорило о том, что вне лагеря шла лихорадочная деятельность, прерванная только тревогой. Нужно было немедленно уведомить Бохова. Кремер поспешил к нему в барак. Бохов поднялся за старостой лагеря по наружной каменной лестнице в верхний этаж барака. Здесь им никто не помешает.
Кремер докладывал, Бохов слушал. Его взгляд скользил по той части лагерной территории, которая была видна из окна. Безмолвные и тихие, тянулись бараки. Нигде — ни души. Безмолвные и застывшие, стояли вышки вдоль забора. Из закопченной трубы крематория лениво полз дым, подцвеченный отблеском огня. Опять кого-то сжигали. Вонь от сжигаемого тела смешивалась с острым запахом варившейся в кухне похлебки. Бохов прищурился. Через крыши бараков ему были видны апельплац и здание у ворот. Ему казалось, что на верхней площадке главной вышки он различает четыре пулемета вместо обычных двух. В зловещей тишине и неподвижности чернели железные ворота, в зловещей тишине и неподвижности застыл весь лагерь, как в душный день перед грозой.
— Бедой пахнет! — глухо пробормотал Бохов.
Однако теперь не время было предаваться своим мыслям. Каждый час это оцепенение могло взорваться и уничтожить множество людей. Обстановка требовала встречи с товарищами из ИЛКа. Но как незаметно добраться им двоим до семнадцатого барака? Помог Кремер. Как ни странно, хороший способ маскировки ему подсказал кухонный чад.
— Слушай! — сказал он. — Товарищи из ИЛКа могут вместо дневальных пойти на кухню и отнести еду в семнадцатый барак. В толкотне никто не обратит на это внимания. Я все подготовлю. Но как ты сообщишь об этом своим подопечным?
Бохов понял Кремера. Лагерный староста был единственный, кто, несмотря на запрет Вейзанга, имел право ходить по территории лагеря, и только через Кремера можно было проинструктировать членов ИЛКа.
До сих пор Бохов очень строго соблюдал осторожность, но теперь в этом уже не было необходимости. Он назвал Кремеру номера бараков и имена тех товарищей, которых нужно было немедленно уведомить.
— Начинается очень трудное для тебя время, Вальтер. Все сосредоточивается в твоих руках, — сказал Бохов, обнимая за плечи Кремера.
Кремер ничего не ответил. Он крепко сжимал ржавую трубу перил. После долгого молчания Бохов продолжал: