Товарищей уважал Серега ещё долго. Чтобы не опьянеть окончательно, он налёг на еду, а обманчиво-ласковое вино оставил в покое. Помогла ему в этом Варя — она лично подливала ему в кубок из отдельного кувшина. С квасом.
— Други, давайте чокнемся! — к Сереге и Грысту подошёл Иван с трехлитровым деревянным черпаком. — За нашу победу и смерть Кощею!
— Смерть Кощею! — рявкнули присутствующие, будто только и ждали команды.
Ополовинив черпак, Ваня поставил его на бочонок с вином.
— А вы знаете, чем костяшка нас бить пытался?
— Что-то вроде короткого трезубца у него было, — наморщился Грыст, пытаясь вспомнить.
— Что с тобой? — испугался Иван.
— А? Нет, ничего, вспоминаю просто.
— А-а, я тоже, когда думаю, говорят, сильно искажаюсь.
Варя, стоявшая неподалёку, прыснула в кулачок, но услышали все. Серега, пытаясь сдержать рвущийся наружу смех, отвернулся в сторону, чтобы Иван не обиделся. Ваня, не замечая усмешек, продолжал речь:
— Так вот, никакой это был не трезубец. Знаете что? Вовек не догадаетесь! Ща принесу!
Немного вихляющей походкой (наверное, устал после сечи) Иван-дурак удалился из шатра и вскоре вернулся, держа в руке чучело мини-Горыныча.
— Во, глядите, с чем на нас Кощей воевать пришёл!
Воины внимательно (каждый в меру степени опьянения) рассматривали чучело, удивлённо цокали языками и передавали его дальше. Когда чучело добралось до Святогора, он покачал головой.
— Гляди, Черныш, маленький змей Горыныч. Помнишь, как мы таких же, только больших, лупили? А как они огнём плевались!
— Само собой! А ты помнишь, как один такой тебе зад поджарил? — ударился в воспоминания Черномор.
— Не, не помню, — как-то быстро ответил Святогор. — Ваня, поставь чучело куда-нибудь, потом отдадим Язычнику. На память. Других-то змеев уж и не осталось.
Иван не глядя сунул чучело куда-то за себя. Как позже выяснилось, в свой же черпак с вином.
— А вы тот самый Черномор? — полюбопытствовал Серега, обращаясь к длиннобородому воеводе.
— Ага, — кивнул он, — а какой "тот самый"?
— Ну, Пушкин ещё писал про вас и ваш отряд: "Все они, как на подбор, с ними дядька Черномор". Больше, извиняюсь, не помню.
— Пушкин, Пушкин, — пробормотал Черномор. — Кучерявый такой? Как же, был здесь! Он в какую-то ссылку ехал, да по пути сюда заглянул.
— Здесь? Пушкин? — удивился Серега. — Но я думал, что он поэт, а не воин!
— Ну и что? — в свою очередь удивился воевода. — Пушкин, да, не воин, но великой души человек!
— Согласен! Великий был человек!
— Умер?
— Погиб.
— Ну, вечная ему память. Вот Язычник расстроится-то…
— А он тоже Пушкина знал?