— Нашли, — произнес смотритель и осторожно надел медальон на Машину шею.
Девушка тяжело задышала, ей очень хотелось сорвать защитный амулет. Но каждый раз, когда ее рука тянулась к медальону, рука смотрителя преграждала ей путь.
— Дост боли, кзан ассу элджинни! — На не понятном языке вдруг заговорила Маша. Но это скорее был не ее голос, он звучал как эхо и казался чужим.
— Что она говорит? — спросила Ольга, в надежде, что непонятное бормотание не является для нее предупреждением.
— Она говорит, 'ваша вещичка убивает меня'- перевел, незнакомые слова Отли. Карлик все ещё обиженно косился на фонарщика.
— Что значит, убивает? — Нэльс посмотрел на коротышку.
— Не волнуйтесь, — успокоил и сам изрядно взволнованный лекарь. — Я же объяснял, это говорит не она. Это часть того, кто отравил вашу подругу. Мой амулет 'убивает' именно его. Нам остается только ждать, когда медальон заберет весь яд.
Наши друзья глубоко вздохнули и расселись кто куда: Нэльс предпочел кресло, чтобы быть поближе к хранителю. Приковав все свое внимание на изучение потрепанной тетради, незаметно появившейся в его руках, фонарщик, кажется, забыл на время о недуге хранителя. Марк же уселся на подоконник, желая увидеть все происходящее таинство в более удобном ракурсе. Динамика происходящего, не дала бедняги осознать все произошедшее, и сейчас он с интересом ожидал результата. Ольга выбрала самое дальнее место — у ванны, она успела все переосмыслить, и сделав заключение, что это сон, просто ждала.
Прошло около часа. Смотритель находился все в том же напряжении.
— Как долго, это ещё будет длиться? — не выдержала Ольга.
Ей уже давно хотелось спать, причем непросто прикорнуть на неудобном пуфике, а плюхнуться в мягкую чистую кровать. Она с детства привыкла ко всему самому лучшему. И конечно все эта ситуация, в которой она оказалась, выводила блондинку из равновесия. Хотя нельзя было сказать, что Ольга часто в нем прибывала. Затянувшийся переходный возраст приносил массу неприятностей родителям блондинки, которые, конечно же, души ни чаяли в своем единственно ребенке. И этот ребенок рос избалованным, пока жизнь Ольги, как ей показалось, не стала совсем взрослой, она была обычной девочкой, единственным минусом которой, являлась вседозволенность. На этом собственно они с Машкой и сдружились. Той в свое время тоже было позволено все. Но не от того, что росла в богатой семье, а потому что была своенравной, к тому же и беспризорной: тётушка не очень-то прослеживала ее местонахождение и тем более не занималась воспитанием племянницы. Поэтому, Маша с радостью приняла в свой обособленный круг общения избалованную девчонку. До поры до времени полностью оправдывающую все Машины ожидания. Пока девичья природа не взяла над блондинкой верх, а голова Ольги забилась мыслями о богатеньких мальчиках и дорогих шмотках. К тому же хотелось гулять и целоваться. Красноволосую же девушку, девичья природа справедливо побаивалась. Оттягивая свое появление, словно озорная рука натягивающая тетиву рогатки, для более точного прицела.