– Слышали какой-нибудь шум из гостиной? – вежливо спросил приятный гость.
– Орест, кажется, играл на бильярде, я приняла капли и заснула под эти удары. А что случилось?
Родион только открыл рот, чтобы аккуратно выяснить подробности, как вдруг Нил вскрикнул:
– Маменька! – рухнул на колени, зарыдал и прижался к ней, как испуганный ребенок. – Маменька, я больше не могу! Орест себя убил шаром! Такое несчастье! Я не выдержу! Опять! Да что за напасть на нашу семью! Не смотри туда, умоляю! Твои нервы этого не вынесут! Я один все переживу! Маменька, милая! Помоги мне!
Зрелище вышло редкостное. Не всякий день здоровенный мужчина почти пятидесяти лет пускает сопли на руках у мамаши. Но происшествие смущало только Родиона. Филомена Платоновна нежно приобняла сыночка, погладила по голове и стала шептать ласковые, успокаивающие слова, какие всякая мать найдет для обожаемого чада. Просто умилительная картина. Впрочем, для посторонних не предназначалась. Госпожа Бородина отправила строгий взгляд Ванзарову, дескать, неприлично пялиться, когда мать кормит грудью, то есть утешает. Однако Родион вызывающе не двигался с места. Даже головы не отвернул.
– Нил Нилыч, прошу успокоиться и проверить, на месте ли Аглая.
Получив ободряющий поцелуй, Нил кое-как оторвался от материнской груди и, пошатываясь, побрел к двери.
– Няня! – рявкнул он, при этом дубася кулаком. – Полиция тебя желает.
Створка приоткрылась и явила старуху, закутанную в одеяло с головой. И эта, видать, предавалась сну. Как удачно нападает дремота – на всех одновременно. Ванзаров без стеснения поманил пальцем старушку.
Аглая приблизилась и уставилась молча.
– Давно вернулись? – с милой улыбкой спросил Родион.
– От вас сразу домой.
– Что видели?
– Никого видеть не хотела, пошла к себе. – Аглая плотнее запахнулась в кокон.
– Так ничего не заметили?
– Орест на бильярде стучал.
– И достучался. Взгляните, какой фокус показал. – Чиновник полиции сделал широкий жест, приглашающий к бильярдному столу.
Аглая только покосилась и молча ушла к себе, хлопнув дверью. Понимать такой поступок предоставила как угодно: дескать, переживать, что ли, из-за всяких лакеев, засадивших себе в лоб бильярдным шаром. Или так: «Мне уже все равно». От такой бесчувственности Родион несколько опешил, но бешеный характер сдержал в рамках. Ни к чему сейчас лишние крики и препирательства. Лишь попросил увезти Филомену Платоновну. Нельзя мучить почтенную даму ужасным зрелищем.
Притворив дверь материнской спальни, Нил приблизился и шепотом сказал:
– Пойду напьюсь до беспамятства. Компанию составите? Или не употребляете, как женщин?