Чиновник полиции отряхнул колени.
– Вот так сразу заметили? Кажется, просил оставаться на месте, – напомнил он строго.
– Я бы ни за что… Матушка услышала, что подъехали, стала звать. – Нил потупился, как нашкодивший мальчишка перед розгами. – Зовет и зовет, утерпеть не мог. Думаю, сбегаю быстро и вернусь, вы ничего не заметите… Заглядываю к ней в комнату, а она говорит: «Что-то упало тяжелое в гостиной, Тоньку и Ореста дозваться не могу, Аглая в лавку ушла, посмотри, что там». Ну, думаю, этажерка от старости рухнула, выхожу и вижу… Ее… Бедная Марфушенька…
– Зачем полезла на лестницу?
– Да кто же знает, блаженная, что тут выяснять. Ходила по всему дому, найдет где-нибудь уголок – и сидит мышкой. Один раз об нее даже спотыкнулся. Ругали ее, да разве поймет – ума меньше новорожденного… Платье откуда-то новое взяла, и вот пожалуйста… Такая нелепая смерть.
– Какая? – упрямо спросил Родион.
Нил поморщился:
– Сами не видите? Шатнуло, упала – дух вон. Много ли старушке надо?
– Семейный рок начал действовать?
– Как вы можете… Какой тут рок – несчастный случай. Марфуша, конечно, жила с нами. Но разве собачку безмозглую можно считать членом семьи?
– Почему же испугались?
– Это вы с трупами дружите, а у нас такого не было. Сначала глаз, потом убогая.
– Ничего, привыкнете, – обрадовал чиновник со стальным сердцем.
Нил Нилыч по-девичьи затрепетал ресницами и спросил оторопело:
– О чем это вы?
– Обычно рок требует новых и новых жертв. Письмо об этом однозначно предупреждает. Только в обморок не падайте, пожалуйста… С вами сыскная полиция, значит, року здесь делать нечего. Лучше вспомните: когда из дома выехали?
– Около часа тому, – неуверенно ответил Бородин. – До Мучного доехал быстро, минут за пятнадцать, а потом ждал не меньше получаса, вот и получается… А зачем вам?
Пропустив вопрос мимо ушей, Родион попросил собрать всех, кто есть в доме.
Сбегав за кухаркой и лакеем, любящий сын наконец выкатил матушку. Приближаться к телу никто не спешил. Тонька жалась к коридорчику, зажав рот передником, Нил занял привычное место за спинкой стула, Филомена Платоновна упорно смотрела в подол, и лишь Орест, легкомысленно присвистнув, играл папироской в пальцах. Важно заметить: кто как вошел, как посмотрел, как испугался. Сами по себе живые эмоции еще ни о чем не говорили, но вместе рисовали смутную картину.
– Кто видел Марфушу последней? – строго спросил Ванзаров.
Ответом было дружное молчание.
– Ну, не знаю, может, и я, – капризно заявил Орест. – Гуляла по двору, но я же не буду за каждым следить.
– Когда это было?