– За это не беспокойся, – твердо заверил Болдырев. – Я жилистый, выдюжу… У тебя план какой-нибудь есть?
– Да какой тут может быть план, – буркнул Макар. – Сейчас главное – вырваться отсюда, а там сообразим, что к чему.
В тот же вечер Бузько и Болдырев чуть ли не в первых рядах подошли к шнырявшим между пленными вербовщикам. Толстый немец не обманул. Всех, кто изъявил желание «стать подданный Великий Германия», действительно вымыли. Если, конечно, можно назвать мытьем полив арестантов холодной водой из пожарных рукавов. Потом всех осмотрел врач, проверявший их физическое здоровье. Он с сомнением покосился на окровавленную повязку Болдырева, но, когда тот лихо проскакал на больной ноге несколько метров, махнул рукой и даже оторвал кусок чистого бинта. Тем, кого признали годными к работам, выдали арестантскую робу и, наконец, дали баланду и по куску не самого лучшего хлеба.
Новый лагерь, в который их перевели, был сооружен немцами с присущей им педантичностью на территории полуразрушенного овощехранилища. Высокий бетонный забор, по углам вышки с пулеметами, прожектора, охрана внутри лагеря. Складские помещения практичные немцы приспособили под бараки, установив в них трехъярусные нары. Всем выдали тощенькие соломенные матрацы и лоскут материи, который надлежало использовать вместо одеяла.
С неделю люди приходили в себя после пережитого. Немцы, видимо, понимая, что пленникам необходимо немного отдохнуть, не загружали их работой. А спустя неделю начали отправлять на ремонт железнодорожных путей. Возили под охраной, в закрытых товарных вагонах без окон.
На работах Бузько и Болдырев сразу же сообразили, что где-то неподалеку действуют диверсионные группы. На худой конец – партизаны. Впрочем, приглядевшись к характеру повреждений полотна, несостоявшиеся диверсанты пришли к выводу, что действуют не профессиональные подрывники: слишком уж топорно закладывалась взрывчатка. О том, что догадки насчет партизан оказались верны, говорило и поведение немцев – они вдруг стали какими-то нервными, пугливыми, усилили охрану работающих пленных, старались не отходить далеко от железнодорожного полотна. Оставалось немного – придумать способ, как связаться с этими партизанами. Но каким образом это сделать, ни Болдырев, ни гораздый на выдумки Бузько не представляли. Помог случай.
Однажды во время ремонта поврежденного участка дороги из лесу вышла девочка лет двенадцати. Она была одета просто, если не сказать бедно, к тому же босая. Но лицо у нее было чисто вымыто, а на голове повязан белый платочек. В одной руке девочка держала лукошко, а второй крепко сжимала ручонку белобрысого мальчишки. По-видимому, младшего братишки.