Это было большое строение, похожее на другие здания этих мест: с широкой, будто нависающей крышей и с маленькими окнами. Многие из них, особенно на первом этаже, были освещены. Место было довольно глухое, и хозяева предпочли задвинуть ставни, но сквозь широкие щели пробивался свет. Батц бесшумно спустился на землю и, держа коня за ноздри, чтобы тот не заржал, отвел его под навес и привязал.
— Стой смирно! — шепнул он, похлопывая красавца коня по шее. — Возможно, мне придется задержаться…
Батц заметил еще одну лошадь, стоящую на привязи у дверцы рядом с крылечком, и усмехнулся: Леметр, кому же еще? Отдаст ли судьба ему разом обоих? Он погладил полированные рукоятки пистолетов, в последний раз уверился, что шпага свободно ходит в ножнах, и тихонько направился к двери. Как тщательно он всегда следил за тем, чтобы сапоги ему шили самые мягкие, из превосходной кожи! И вот теперь удалось без малейшего шума добраться до дальнего окна. Взобравшись на карниз, он заглянул в щель между ставен и увидел просто, по-деревенски обставленную комнату. У обеденного стола стояла миловидная служанка: ее волосы были убраны черной лентой, вплетенной в косу, а корсаж украшали серебряные нити. Она с осуждением взирала на невысокого толстяка аббата, который один восседал за столом и никак не мог расправиться со своим десертом. Больше никого в комнате не было. Где же все остальные?
С превеликими предосторожностями Батц обследовал соседние окна, в которые он смог увидеть только большую блестящую фаянсовую печь. Он раздумывал, как бы ему пробраться ко второму этажу, окна которого светились желтоватым светом. На углу дома он обнаружил разросшийся корявый плющ. Батц вскарабкался на него, стараясь не шуршать листвой, и, подтягиваясь, продвигался все выше. На это ушло довольно много времени, к тому же от заснеженных ветвей плюща даже сквозь перчатки замерзли и намокли руки. Но наконец он дотянулся до окна и разглядел то, что происходило в комнате. На этот раз ему посчастливилось: там были те двое, кого он искал. Лицо одного из них, бледное, как восковая маска, было покрыто красными кругами — видимо, жар еще не прошел. Он лежал в кровати, опираясь на высокие подушки. Это был Монгальяр. Второй — Леметр — стоял у кровати. Батц заметил, что обстановка в комнате была напряженная. К несчастью, барон, как ни вслушивался, не мог понять, о чем говорили мужчины. Вернее, говорил один Леметр, потому что Монгальяр, вцепившись в одеяло обеими руками и натянув его до подбородка, не издавал ни звука и, казалось, решил молчать до последнего, предоставив тому накричаться досыта. По-видимому, Леметр вопил довольно громко, потому что даже до Батца донеслось несколько слов: