Велвет вздохнула с облегчением — она была ужасно рада, что именно Грейстил первый заговорил о браке.
— Знаешь, не могу отделаться от ощущения, что ты, Грейстил Монтгомери, по-прежнему ведешь против меня боевые действия. И сейчас ты говоришь так, как если бы обошел меня с флангов и окружил. Так что мне осталось только одно — сдаться! — добавила она со смехом.
Грейстил провел ладонью по ее щеке и заглянул ей в глаза:
— Так ты действительно сдаешься?
Чуть отстранившись, Велвет окинула взглядом его мускулистое тело, потом с улыбкой ответила:
— У вас очень грозный арсенал, сэр. Но я бы предпочла, чтобы вы попросили меня стать вашей женой, а не требовали этого.
— Извини, дорогая. Просто я… привык отдавать команды.
— Что делает тебя совершенно неотразимым! — со смехом подхватила Велвет шепотом.
«А может, неотразимым меня делает принадлежащий мне Роухемптон?» — подумал Грейстил. Сжимая ее в своих могучих объятиях, он проговорил:
— Ты выйдешь за меня замуж, Велвет Кавендиш?
— Выйду, Грейстил Монтгомери. И желательно, чтобы это случилось до того, как я снова увижу вдовствующую графиню.
— Сент-Брайдз — ближайшая от моего дома церковь на Солсбери-Корт. Мы можем повенчаться там, как только вернемся в Лондон. Сегодня днем — если это тебя устраивает.
— Давай побудем в Роухемптоне хотя бы еще один день, — попросила Велвет. — Мне хочется, чтобы сегодня мы отправились на верховую прогулку и обследовали каждый уголок этого райского местечка.
Грейстил провел ладонью по заросшему черной щетиной подбородку.
— У меня здесь даже бритвы нет, — проворчал он. — Да и переодеться не во что.
— Меня это совершенно не волнует! — Велвет толкнула его на подушки. — Ты мне нравишься небритый и совершенно голый.
Он протянул руку и коснулся пальцами ее щеки.
— У тебя такая белая нежная кожа… Без малейшего изъяна. Боюсь, моя щетина оцарапает ее.
— О, замечательно! Обещаешь?! — воскликнула Велвет, самым недвусмысленным образом давая понять, чего именно хочет в данный момент, причем немедленно.
Грейстил, однако, не торопился. Прежде всего он медленно, очень медленно уложил ее на постель так, чтобы прекрасные золотистые локоны Велвет рассыпались по подушке. Затем, все также неторопливо, принялся ласкать ее — целовал и поглаживал каждую впадинку и выпуклость у нее на теле, и все его прикосновения были легки, как прикосновения крыльев бабочки.
Час спустя, утомленная страстью, Велвет лежала на постели, а Грейстил, глядя на нее с улыбкой, говорил:
— О, дорогая, это было великолепно. Прежде мне не приходилось испытывать ничего подобного. — Нежно поцеловав ее, он прошептал: — Велвет, ты просто ангел.