Картина боев одна и та же. Когда после упорной борьбы уж изнемогала советская пехота, на смену появлялся Котовский с Криворучкой, Нягой, Кривенко, Удутом, с царскими полковниками и ротмистрами и конница, сверкая шашками, с гиком, свистом, улюлюканьем кидалась в атаку.
Иногда командование фронта - Егоров и Сталин - бросало кавбригаду в прорывы, в польский тыл и кавбригада наносила пораженья, мотаясь днями в промежутке за польским тылом.
Постаревший, бледный от переутомленья, с опухшими глазами, охрипший носился Котовский во главе бригады на знаменитом любимце бойцов "Орлике", по которому вся кавбригада гадала о боях и пораженьях: - захромал "Орлик" или невеселый - быть беде, разобьют; ладен, веселый - наша возьмет.
Котовский беспощаден. Хоть и имел в распоряжении подлинных военно-образованных офицеров, но командовал бригадой сам. Он не был военным, но был истым партизаном и воле его не перечь. Иногда бросал бойцов даже в ненужную, но "эффектную" атаку.
В бою под Пузырьками во время атаки, метавшийся словно страшный черт, забрызганный грязью, весь в пыли Котовский приказал Криворучко, спешно бросить эскадрон под командой Кривенко прямо в лоб польским пулеметам.
Жестокий приказ. Но такова уж эта полуразбойная, полуреволюционная армия, народ севший на коня, таковы ее нравы. Кривенко, удалой комэск, в другой раз может сам бы пошел в лоб на пулеметы, на бело-поляков. Но он наменял под весь эскадрон гнедых, как один, коней. Себя редко жалел, но подбор масть в масть гнедых коней стало жалко травить на польские пулеметы. И не пошел в лоб, а начал забирать сторонкой так, что густой пулеметный огонь хлестал мимо.
Котовский с коня это заметил.
- Эй! - кричит трещащим басом Криворучке, - "суда заходит твой Кривенко! Жарь в лоб!
- Ванька, в лоб! - надрываясь, кричит Криворучко.
Но комэск не то дрейфит, не то жалеет коней, гнет свою линию.
- Эх, Ванька, дурной хохол, попусту матка тебя носила! - и Криворучко пустил карьером коня к эскадронному.
Подскакав, осадил, ругается, кричит Криворучко, бросил шапку о земь. И вдруг со всех сил опустил саблю полкового командира на голову Кривенко. Кривенко упал с седла. Эскадрон в замешательстве. Конники пососкакивали с лошадей, матерятся, крики, проклятие "мать перемать"! Но тут уж скачет сам Котовский. И Криворучко, взяв в командованье эскадрон, под дикое ура и улюлюканье бросается в пулеметный дождь прямо в лицо врага.
Правда, шашечного удара Котовский не одобрил, еле выжил Кривенко, треснул череп.
- Можно, конечно, расстрелять, но не в таком случае, - говорил Котовский.