Ее возлюбленный стоял у кромки воды, словно статуя мужской красоте, отлитая в мерцающей бронзе. Заходящее солнце блестело на крепком изгибе его плеч, на длинных мускулистых ногах, и пылало ярким пламенем на медальоне, висящем на шее. На его ноги набежала морская пена.
Люси перевела дыхание, прижала к груди его рубашку.
С изяществом матадора он подкинул шкуру в воздух, где ее подхватило порывом ветра. С тем же порывом волосы Люси метнулись ей в глаза. Она торопливо убрала с лица раздуваемые пряди.
Конн исчез.
На его месте, на пляже, чернела фигура огромного самца морского котика.
Она закусила губу, чтобы удержаться от крика ужаса, потери, удивления, протеста.
Оно было очень крупным. Он — Конн — был, по крайней мере, вдвое больше, чем в своем человеческом теле.
Оно — он — громоздилось на скале, неловкое, неуклюжее, и сильное. Вода устремилась ему на встречу.
Первая волна омыла его бока. Следующая — накрыла с головой. Волна прибоя опрокинулась, разбиваясь о скалы с инерцией и силой своего движения, и вот он уже вдали, за волнами, в воде, неожиданно изящный, наконец, свободный.
От красоты этого создания у нее перехватило дыхание. В груди защемило от тоски.
Она и прежде видела морских котиков.
В Мэне.
На расстоянии.
Она достаточно редко наблюдала гладкие, темные головы, появляющиеся в сверкающем море, представляющиеся чем-то волшебным. Их глаза были большими, круглыми, светящимися разумом, достаточно человечными, чтобы вдохновлять на легенды или возбуждать душевные порывы в одиноких моряках.
Или Люси так думала.
Она никогда не представляла себе ничего или никого подобного Конну.
Он поднимался на волнах и нырял, плавучая энергия и текучее ликование, уплывая от нее, направляясь в открытый океан.
Мы плывем по течению, как море.
Ее лицо было мокрым. Она попробовала губы на соль. Брызги или слезы?
Он вернется, отчаянно говорила она себе. Они были связаны. Навсегда.
Она еще долго так стояла, глядя в море с переполненным тоской сердцем.
Когда Люси проснулась, кровать со стороны Конна была пуста, холодная подушка не смята.
Она перевернулась на живот, борясь с одеялами и своими опасениями. На что она надеялась? Конн не был каким-нибудь измотанным руководителем, отправившимся на пробежку после работы. Он не был ее отцом, ковыляющим домой после закрытия баров.
Конн был селки. Он был…
Скрип. Глухой стук от удара. Шуршание, доносящееся из платяного шкафа.
Ее сердце забилось быстрее, с любовью и облегчением. Он был здесь.
Она приподнялась, опираясь на локоть, и убрала назад волосы с лица. Конн стоял перед шкафом. Перед глазами Люси промелькнула часть его спины, прежде чем ее скрыла рубашка, надетая через голову. Его котиковая шкура лежала перед очагом словно коврик, богатый темный мех блестел в свете последних красных угольков затухающего огня. У нее перехватило дыхание.