Абсурдно. Она была слишком молода, чтобы научиться такому контролю, слишком человеком, чтобы нуждаться в этом.
Он не знал, что сказать ей.
Ее брат Дилан был селки. Ее брат Калеб был женат на одной из них. Для Конна, однако, было ясно, что ее семья ей ничего не сказала. А стоило ли? Давняя вражда между детьми моря и другими элементалями, детьми огня, не имела ничего общего с ней.
Тем не мене образ ее лица вытащил его из башни и заставил пересечь полмира. Он следил за ней почти обиженно.
— Я думала, вы поговорите со всеми позже. В доме, — сказала она себе под ноги. Длинные, стройные ноги, отметил он, в обуви, которая когда-то была белой.
— Да. — Он скрестил руки за спиной. — Я разговариваю с тобой сейчас.
Она повернула голову.
— Почему?
Такая прямолинейность была неожиданной и отчасти сбивала с толку.
— Я хотел бы узнать тебя лучше, — осторожно сказал Конн.
— Почему? — повторила она, раздражая его.
Конн не привык отчитываться за свои действия. Даже его хранители не задавали вопросы. Вряд ли он смог бы сказать ей, что пытается выяснить какой интерес или возможную пользу она может представлять для него.
— Я не могу быть первым мужчиной, который ищет твоего общества.
Она криво усмехнулась.
— Да, я, должно быть, отбила их палкой.
Он смотрел в изумлении. Наверное, он неправильно ее расслышал.
— Прошу прощения.
Ее худое лицо порозовело.
— Я имела в виду… Это было давно.
Мог ли он обернуть это в свою пользу? Человеческие женщины, также как и селки, хотят секса и скучают по сексу?
— Насколько давно?
Она моргнула.
— Парень, ты, что серьезно занимаешься этой чушью «хочу узнать тебя»?
— У тебя нет мужа? — давил он. — Поклонника?
— Ты имеешь в виду парня?
Что бы это значило?
— Да.
Она сгорбилась так, что плечи почти закрыли уши.
— Неа.
Конн осознал, что напряжение ослабло. Обязательства или существование другого сексуального партнера для него ничего не значили, но они могли иметь значение для нее.
Он был рад, что она не замужем.
Она шаркала обувью по влажной, черной дороге.
— А у тебя?
— Я живу один, — правдиво сказал он.
Селки сочетаются браком, но лишь немногие пары проживают века.
— Никого особенного?
— Никого, в течение некоторого времени. Моя, гм, работа многих развлечений не позволяет.
— Что за работа?
— Ты задаешь слишком много вопросов.
Улыбка осветила ее узкое лицо.
— Я работаю с детьми от пяти — до семилетнего возраста. Интересоваться — это часть моих служебных обязанностей.
Он смотрел в изумлении.
— Ты учитель.
Когда-то он пошел на многое, чтобы обеспечить учителя для подростков, полудиких щенков Убежища. Но на острове селки не было больше детей. Вот уже в течение двадцати лет. Дилан был последним.