Ее кровать… Ее комната… Ее желудок сжался. Все было не так.
Все уже долгое-долгое время было не так.
Ее разум вздрогнул от этой мысли также, как ребенок учится отдергивать руку от свечи или печки.
Если бы ты замешкался, то мог бы обжечься.
Ее тело одеревенело и слабло, будто она долгое время пролежала в одной позе, или у нее была простуда. Она спала. Мечтая о голосе своей матери, как делала это, когда была маленькой девочкой. О голосе матери и море. Она чувствовала, что голова набита соломой.
Что случилось? Она больна? Где она?
Где Конн?
Во рту был противный привкус. Она подвигала языком, увлажняя его, пытаясь сглотнуть. Думать. Воздух был спертым, и пахло, как из ящика или шкафа под лестницей. Плесенью. Безмолвием. Она чувствовала себя так, как будто была под водой. Как если бы не могла дышать. Потолок давил, как крышка гроба.
Матрац накренился. Вода сильно ударила в стену рядом с ее кроватью. Волнение ее желудка внезапно обрело ужасный смысл.
Она была на лодке.
Страх внутри нее скручивался большой и толстой змеей. Лодка. Движущаяся по прихоти ветра и воды. На милость ее страхам.
Сердце колотилось. Зубы стучали.
Скрип. Скрип. Сверху.
Она прижала костяшки пальцев ко рту. Она ненавидела воду. Ее начало тошнить. Она изо всех сил старалась сдержаться, удержать себя в руках, заставить все вернуться на свои места, но тело больше ее не слушалось. Словно оргазм, который пронзил ее — как давно? часы? дни? — отнял у нее что-то жизненно важное.
Скрип, скрип. Со стороны люка.
В груди нарастала паника, лишая ее воздуха. Она захныкала. О Боже.
В полумраке комнаты, у подножия лестницы неясно вырисовывалась тень, широкая и темная. Приближающаяся ближе. Приближающаяся к ней.
Комок внутри нее шевелился и извивался, как змея перед броском. Она вытянулась как струна.
Нет.
Сила вырывалась из нее, пронзая горло, как крик, словно что-то внутри нее готово к приближающейся угрозе. Ее контроль рвался, подобно паутине. Сила вырвалась из ее рта, взрывной волной обрушившись на каюту.
Предметы с грохотом сталкивались друг с другом. Разбивались.
Разбивались в дребезги. Стекло. Ее мозг.
Она не могла видеть. Она не могла остановиться. Гул заполнил ее голову.
Как ненормальная Кэрри, пропитанная кровью и сеющая разрушение на студенческом балу.
Стоп. Ненормальный.
— Хватит.
Одно слово, брошенное в вышедшую из-под контроля тьму, как булыжник — в поток воды.
Она почти всхлипнула от облегчения. Ветер, если это был он, стих. Вещи оседали или соскальзывали на пол. Каюта восстановила равновесие. Паника ослабла.
Этот голос.
Она знала этот голос.