— Ты воспользовалась бы своим телом, чтобы заключить сделку в обмен на свою свободу? — спросил он.
Жар ударил ей в лицо.
— Это мое тело. У нас не может быть равноправных отношений, мы не можем заниматься сексом, если я не свободна выбирать.
— Равноправных, — рычание ярости и разочарования вырвалось из его горла. — Я — гораздо больше твой узник, чем ты моя заключенная.
Если бы позади нее не было кровати, то она заколебалась бы. Отступила. Она нашла спасение в замешательстве.
— Я не знаю, о чем ты говоришь.
— Я — селки, — он сорвал котиковую шкуру у изножья кровати и втиснул ее между ними. Тяжелый, обволакивающий мех развернулся между ним и Люси. — Я отдал тебе свою шкуру. Я положил себя, свою свободу к твоим ногам. Ты держишь в руках мою жизнь так же верно, как держишь судьбу моих людей.
Она чувствовала себя разбитой, изумленной, оскорбленной. Пойманная в ловушку напротив кровати, она столкнулась с ним, ощетиниваясь как маленькое, загнанное в угол животное.
— Я не просила твоей жизни. Или твоей шкуры. Я не просила ничего из этого. Я не хочу этого.
Его серебристые глаза сверкнули.
— У тебя не хватает смелости взять это, — сказал он холодно.
Он бросил мех к ее ногам и вышел.
Конн сидел в темноте в вестибюле, который когда-то служил классной комнатой селки, далеко от хранителей, все еще собранных в зале. Большинство легло спать, в своих постелях или чужих, в погоне за сном или бесплодным совокуплением. Последние беседы — о политике и сближении пар — затухали как огонь и велись шепотом.
Конн нахмурился, глядя в стакан с виски. Он учился сам на неудачах своего отца, решив не повторять его ошибки.
Никогда не поддаваться импульсу.
Никогда не допускать эмоций.
Никогда не проявлять слабость.
Сегодня вечером он сделал все три с предсказуемыми и пагубными результатами.
Звук шагов предупредил, что он уже не один. Его сердце забилось чаще. Он поднял голову, надеясь… на что? Что она пришла за ним?
Грифф стоял в сводчатом проходе комнаты, контуром, обрисованным в красных сполохах большого очага.
Разочарование Конна было терпким, как виски во рту. Он поднял брови.
— Если тебе нужен партнер на вечер, хранитель, ты пришел не в то место.
Смотритель замка вошел в классную комнату, избегая разбросанных в темноте столов и кресел.
— Я нашел своего партнера более чем сто лет назад. Это было ее место. Я прихожу посидеть и вспомнить.
Невозмутимая преданность мужчины своей умершей паре пристыдила Кона с его неудавшейся шуткой. Пристыженный и почти ревнующий.
— В зале не было женщин-селки, которые могли бы отвлечь тебя этой ночью?