Когда Кейт крикнула: «Гасим свет!» — кто-то почти мгновенно щелкнул выключателем. Я нырнула под тонкое армейское одеяло. Раскладушка не была мягкой, и ее ни под каким видом нельзя было назвать удобной — раскладушки вообще дерьмо, — но я так устала, что любая возможность отдохнуть казалась счастьем.
Слева от меня уже уснула Ракель. Здесь она спала гораздо лучше, чем когда-либо в «Вечной ночи».
Справа, невидимый за медленно колыхавшейся белой простыней, лежал Лукас.
Я представила себе очертания его тела, представила, как он выглядит, лежа на раскладушке. Вообразила, как на цыпочках подхожу к нему и ложусь рядом. Но нас сразу заметят. Вздохнув, я отказалась от этой мысли.
Это происходит уже четвертую ночь подряд. И, как и предыдущие ночи, перестав досадовать на невозможность оказаться рядом с Лукасом, я тут же начала тревожиться.
«С мамой и папой все будет в порядке, — убеждала я себя. Слишком уж хорошо мне помнился тот июнь, языки пламени, полыхавшие вокруг, и густой дым. Там запросто можно было заплутать и оказаться и ловушке. Огонь — одна из тех немногих вещей, которые навсегда убивают вампира. — У них многовековой опыт. Раньше они попадали и в более ужасные переделки. Помнишь, что мама рассказывала тебе про Великий лондонский пожар? Если она выбралась из него, она выбралась и из "Вечной ночи"».
Но мама не смогла выбраться из Великого лондонского пожара. Она ужасно пострадала и едва не погибла; папа «спас» ее, превратив в вампира.
В последнее время мои отношения с родителями сильно испортились, но это не значит, что я хотела их страданий. От одной мысли о том, что они ранены и ослабли — или того хуже, — меня начинало подташнивать.
Но я беспокоилась не только за них. Сумел ли Вик выбраться из горящей школы? А Балтазар? Он вампир, а значит, за ним охотится Черный Крест или его чокнутая мстительная сестра Черити, едва не помешавшая мне, Лукасу и Ракель убежать. А бедняга Ранульф? Он тоже вампир, но такой кроткий и не от мира сего, что мне легко было представить, как охотники Черного Креста убивают его.
Я не знала, как у них у всех дела. Может, никогда и не узнаю. Решив бежать с Лукасом, я понимала, чем рискую. Но это не значит, что мне это нравилось.
В желудке заурчало. Я очень хотела крови.
Застонав, я повернулась на своей раскладушке на другой бок и понадеялась, что усну. Это единственный способ унять страхи и голод хотя бы на несколько часов.
Я потянулась за цветком, но, едва прикоснулась к нему кончиками пальцев, он почернел и завял.
— Не для меня, — прошептала я.
— Нет. Есть кое-что получше, — сказала девушка-призрак.