И этим «что-то» была Алиса.
Пораженный, Карл подошел к распластанному на асфальте телу. Вокруг – ни души. Только забор и стена. А между ними – он и Алиса.
На груди ее расплылось красное пятно. Над сердцем. Это значит, что ей было уже не больно, когда она ударилась об асфальт. Ее сначала убили выстрелом в грудь, а потом, спустя какое-то время, выбросили из окна. Как ненужную вещь. Но за что?
И где же находилось ее тело после того, как в нее выстрелили?
Наверно, в шкафу или под столом.
Он наклонился и поцеловал ее в липкие от крови волосы. Закрыл ей глаза.
Неестественно вывернутые ноги Карл прикрыл задравшимися во время падения ее же черными брюками.
И быстро пошел прочь.
Когда Маргарита Калинина получила письмо из Мюнхена, она поняла, что для нее началась новая жизнь.
Значит, про нее не забыли. Значит, есть надежда вырваться отсюда.
Она занимала однокомнатную квартирку в старом, заплесневевшем доме неподалеку от кладбища. Отвратительное место. Хуже не придумаешь. Это все, что ей осталось от матери. Теперь мать покоилась на кладбище, а дочь мечтала о том, как изменить свою жизнь в лучшую сторону.
В Марксе не развернешься, это она понимала отлично. Поэтому сразу после смерти матери Марго отправилась в большой город Тарасов – поступать в театральное училище. И, как ни странно, поступила. Окончила его, и ее сразу приняли в театр имени К. Либкнехта.
– Можно, я буду называть тебя моя Софи Лорен? – спросил главный режиссер, принимая ее в своем кабинете. Он запер его изнутри и выглянул в окно. Был поздний осенний вечер.
– Чем вам не нравится мое настоящее имя?
Она легла на огромный письменный стол, заваленный бумагами, и, раздвинув ноги, пристроила их на плечах режиссера.
– Если бы мне сказали в детстве, что карьера делается именно в такой позе, – пробормотала она, чувствуя, как бьется головой об стену, – то я порепетировала бы заранее.
Это был первый и последний упрек, обращенный ею к своему благодетелю.
Спустя два с половиной часа, измученная, мокрая, как мышь, и униженная, Маргарита, глядя, как он подписывает приказ о принятии ее на работу, поняла, что никогда не сможет простить его.
Но время шло, он дал ей несколько хороших ролей, и девушка позабыла многое. Актрисы живут на сцене, все остальное время им приходится расплачиваться за это. Так было всегда, так, очевидно, и будет. А то, что режиссер видел в ней сначала женщину, а потом уже остальное, – тоже не его вина. Таким сотворила его природа.
Но в таком случае, рассуждала Марго, надо оправдывать всех убийц и подлецов, ведь их сделала такими природа.