– Да знаю я, все знаю о ее беспокойстве… – легко усмехнувшись, махнула рукой Наташа. – Я поэтому ей и врала, что мне рожать еще через месяц! Ой, если б она правду узнала, она б с ума сошла…
– Какую правду?
– Какую? Так у меня срок – вот-вот уже… Может, через три дня, может, через четыре. А может, и завтра все начнется!
– Ой, ну как же вы так неосторожно! Нельзя же! Да и ребенку, наверное, тяжело…
– Нет. Нисколько ему не тяжело! Он, наоборот, меня очень поддерживал… – ласково огладила она рукой выпирающую верхушку живота. – Он все-все уже понимает! Да там, в Оптиной пустыни, вся обстановка такая, знаете… к духовному родству располагающая. А вчера он мне сам знак подал – пора, мол. Ну, я собралась и приехала… Так чаю хотите? Как вас зовут, кстати?
– Меня? Мария. Хотя все меня просто Марусей зовут… А фамилия моя… Горская…
Наташа чуть дернулась лицом, уставилась на нее удивленно. Оленьи глаза смотрели открыто и самую малость настороженно, хотя и не промелькнуло в этой настороженности ни капли обидной досады. Потом, улыбнувшись, тихо спросила:
– Вы, наверное, новая жена Никиты? Да?
– Да. Я его новая жена, – отчего-то опустив глаза, подтвердила Маруся.
– Ну что ж, Маруся… Тогда тем более – пойдемте пить чай! Вы ведь, наверное, о чем-то поговорить со мной хотите, правда? Не просто так пришли?
– Да… да, я хотела поговорить… Вернее, хотела выполнить просьбу… Только теперь уже поздно, наверное… – лепетала она ей в спину, идя следом по коридору на кухню.
– Так. Просьбу, значит, – становясь к плите, весело проговорила Наташа. Чиркнув спичкой, она ловко зажгла газ, поставила на огонь круглый металлический чайник. Потом обернулась к Марусе, пояснила зачем-то: – Мы с мамой не любим всяческих этих новомодных штук вроде самовскипающих чайников… Странные женщины, правда? Так о чем Никита меня хотел попросить? Говорите, я слушаю… Это он вас ко мне прислал?
– Нет, это не Никита! Никита и не знает вовсе, что я сюда, к вам… Меня Виктор Николаевич просил, чтобы я вас нашла. Он… он хотел с вами попрощаться…
– Что значит – попрощаться? Не понимаю… – неуклюже развернулась она к ней от плиты.
– Дело в том, что Виктор Николаевич пять дней назад умер в больнице. Он хотел, чтобы вы к нему пришли. Он попрощаться хотел. Он любил вас, Наташа…
– О боже, как жаль… – приложив ладошки к смуглым щекам, тихо проговорила она, уставившись куда-то поверх Марусиной головы. Потом повернулась, медленно подошла к окну, постояла молча минуту.
Маруся смотрела, как подрагивает ее тонкая спина, молчала, не решаясь ее тревожить. Да и надо ли что-то сейчас говорить? Не надо, наверное. Наташа меж тем снова прошелестела едва слышно: