— Значит, второе такси, — говорит американец и, пока идет к своему, два раза оборачивается.
— Эй! — протестую я, зачарованно глядя на него. Я подплываю к своему такси, и мы одновременно захлопываем двери. Водитель и папа смотрят на меня так, как будто увидели привидение.
— Что? — Мое сердце бешено колотится. — Что случилось? Рассказывайте.
— Твои волосы! — с чувством произносит папа, на его лице написан ужас. — Ты похожа на мальчика.
Чем ближе такси подъезжает к моему дому в Фисборо, тем сильнее затягивается узел у меня в животе.
— Занятно, что тот мужчина тоже попросил таксиста дождаться его, правда, Грейси?
— Джойс. Да, занятно, — отвечаю я, нервно покачивая ногой.
— Люди теперь так делают, когда стригутся?
— Как делают, папа?
— Оставляют такси дожидаться их.
— Я не знаю.
Он пересаживается на край сиденья и наклоняется ближе к водителю:
— Я говорю, Джек, люди, что, так: теперь делают, когда идут к цирюльнику?
— Как так?
— Они просят таксистов дожидаться их на улице?
— Меня никогда раньше не просили, — вежливо объясняет водитель.
Папа удовлетворенно откидывается на сиденье:
— Так я и думал, Грейси.
— Меня зовут Джойс, — огрызаюсь я.
— Джойс. Это совпадение. А ты знаешь, что говорят о совпадениях?
— Ага.
Мы доезжаем до моей улицы, и желудок у меня переворачивается.
— Что совпадений не существует, — заканчивает папа, хотя я уже сказала «да». — Конечно нет, — говорит он самому себе. — Не существует. Вон идет Патрик, — машет он. — Надеюсь, он не будет махать в ответ. — Папа смотрит на своего друга из клуба по понедельникам, который опирается обеими руками на ходунки. — И Дэвид со своей собакой. — Он снова машет, хотя Дэвид останавливается, чтобы дать собаке покакать, и смотрит в другую сторону.
У меня складывается ощущение, что в такси папа чувствует себя довольно важной персоной. Он редко на нем ездит, так как это слишком дорого, а во все места, куда ему нужно, он может добраться пешком или немного проехать на автобусе.
— Дом, милый дом, — объявляет он. — Сколько я тебе должен, Джек? — Он снова наклоняется вперед. Достает из кармана две банкноты по пять евро.
— Боюсь, должен вас огорчить… двадцать евро, пожалуйста.
— Сколько? — Папа в ужасе поднимает глаза.
— Папа, я заплачу, убери свои деньги. — Я даю водителю двадцать пять евро и говорю, чтобы он оставил сдачу себе.
Папа смотрит на меня так, как будто я только что взяла у него кружку пива и вылила его в канаву.
Мы с Конором живем в Фисборо в таунхаусе из красного кирпича с тех самых пор, как поженились десять лет назад.
Эти дома были построены в сороковые, и мы годами вкладывали деньги в модернизацию своего жилища. Наконец дом стал таким, каким мы хотели, то есть он был таким до этой недели. Черная изгородь окружает маленький палисадник перед домом — царство розовых кустов, посаженных моей матерью. Папа живет в двух улицах от нас, точно в таком же доме, я в нем выросла, и, хотя мы никогда не перестаем расти, когда я оказываюсь там, то снова возвращаюсь в свою молодость.