– Сколько? – бесцеремонно, без лишних обиняков перебила она докторшу.
– Двести рублей.
– Вот вам двести рублей и сделайте все, пожалуйста, побыстрее и как положено.
Врачиха взяла деньги и преобразилась на глазах. Из хамского тон ее стал почти задушевным. Она даже не поленилась узнать имя пострадавшей и обращалась к ней словно добрая родственница. Называла Алиночкой, не брезговала браться за испачканную ногу и проявляла готовность помочь изо всех сил. Несчастная женщина, честное слово. Это как плохо надо жить, чтобы не стесняться за двести рублей в один миг превращаться из злобной ведьмы в добрую волшебницу. Да и ладно. Главное, что снимок был сделан, осталось ждать. Перспектива оказаться в больнице в чужом городе, хоть и таком прекрасном, как Санкт-Петербург, не грела никого из подруг ни с какого боку. Очень хотелось надеяться на лучшее, хотя надежда на хороший исход таяла с каждой минутой. Предчувствия, что называется, девушек не обманули.
Рентген показал разрыв связок. Конечно, лучше, чем перелом, но радости мало. Алине в соседнем кабинете очень оперативно наложили гипсовую лангетку. Остаться на лечение в стационаре предложения от местных эскулапов не поступило, да не очень-то и хотелось. Татьяна оставила подругу в коридоре, выскочила на улицу, быстренько поймала такси. Попросила помощи у таксиста. Вдвоем они транспортировали охромевшую Алину до машины, усадили на заднее сиденье и отправились на квартиру к милейшей Людмиле Викторовне.
До съемной квартиры добрались довольно быстро. По пути пытались придумать, что делать дальше. Татьяна настаивала на том, что нужно сдать железнодорожные билеты и немедленно отправиться домой первым авиарейсом. Алина, несмотря на слабость и сильную боль в ноге, категорически отказывалась от такого радикального плана. Ну, обидно же, черт возьми, из-за глупого стечения обстоятельств покидать город, когда у них в запасе еще целых три дня. Не повезло, но не стоит из-за такой мелочи менять свои планы. Полежит она в постели, тут уж ничего не поделать. Ничего особенного. Обидно, конечно, но от этого еще никто не умирал. Была бы она одна – другое дело. Почему Татьяна должна страдать из-за нелепейшего случая?
Когда девушки заявились домой, да одна из них оказалась в этаком плачевном состоянии, Людмила Викторовна едва не упала в обморок от неожиданности. Можно было подумать, что это она лично повредила ногу во время бандитской разборки, а не Алина. Хозяйка не переставала ахать и возмущаться, какое настало беспокойное время. Она так много и долго негодовала, наговорила столько бесполезных слов, что у Алины начала кружиться голова. К чему куриный переполох устраивать, когда нога уже в гипсе? Сколько гневных и справедливых слов ни произнеси, как ни ругайся, каким образом ни поноси бандитское племя и лихое время, нога от этого быстрее не заживет. Пенсионерка оказалась не только говорливой, но еще и довольно истеричной особой.