– Было бы любопытно взглянуть… Пойдем прямо сейчас?
– Куда?
– За фотоаппаратом! Заодно и покажете, как можно снять то, что чувствуешь.
– Ну уж нет, быстрый какой… Сейчас я иду в гости. А кстати, вы не знаете, где тут Пожарский переулок?
– Идемте, я вас провожу. – Он решительно взял девушку под руку.
Через пару шагов она нахально попросила:
– Расскажите мне еще о нем.
– О ком?
– О доме Перцовой.
– Вы интересуетесь архитектурой?
«Хам какой», – подумала Лара, которой очень не понравилась насмешливость в голосе мужчины.
– А почему, собственно, вас так удивляет, что я могу интересоваться архитектурой и увлекаться фотографией? – резко спросила она. – Или вы судите о количестве и продолжительности извилин по длине юбки?
Он вдруг покраснел, и она поняла, что угадала. Так и начался этот странный роман-дружба. В тот день он рассказал ей о доме-сказке, который вобрал в себя несколько более ранних построек. Майоликовые панно для него создавал художник Малютин по мотивам языческого эпоса. Внутри, по проекту того же художника, стены покрывала резьба по дереву, но что от былого великолепия дошло до наших дней, сказать гид-всезнайка, который представился Андреем, не мог.
Внимание взрослого мужчины льстило десятикласснице. Лара признавала интеллектуальное превосходство Андрея и пользовалась его склонностью к менторству. Он прекрасно знал Москву, и то, что было лишь смутным ощущением привязанности, под влиянием книг и совместных прогулок оформилось у Лары в чувство любви к городу, который она теперь знала довольно хорошо. Андрей приводил ее к себе, в двушку на Кутузовском, доставшуюся ему от бабушки и полную старых вещей. Они готовили что-нибудь незамысловатое, иногда просто чай. Но скатерть была из лионских кружев, а посуда – дореволюционное серебро и фарфор. Андрей с удовольствием играл роль учителя, показывая, как накрывать на стол, рассказывая об искусстве и религии. Он все же заставил Лару показать фотографии и был неприятно поражен зрелостью и страстностью ее работ. Что-то было в этой девочке, которая взирала на него широко открытыми глазами и так жадно слушала его рассказы. Сначала он решил, что она вовсе ребенок, но потом понял, что это не так. Чувственный рот, знающий взгляд и изредка проскакивающий цинизм волновали его больше, чем он хотел себе признаться. Молодой человек только что расстался с женой и к новым серьезным отношением был не готов. А ненастоящий роман с молоденькой студенткой педа (умненькая Лара сказала, что студентка, а не школьница, чтобы не напугать мужика) его забавлял: он водил ее на фильмы Тарковского, читал ей стихи, показывал старую Москву и сам не заметил, как влюбился в это очаровательное большеглазое создание.