— Миссис Харкер, не так ли?
Я утвердительно кивнула головой.
— Бывшая мисс Мина Мюррэй?
Я снова кивнула.
— Я пришел к Мине Мюррэй, бывшей подруге Люси Вестенр, поговорить об умершей.
— Сэр, — сказала я, — я рада видеть друга Люси Вестенр, — и протянула ему руку.
Он взял ее и ласково произнес:
— О, мадам Мина, я знал, что друзья той бедной девушки должны быть хорошими, но все-таки то, что увидел…
Он кончил речь глубоким поклоном. Я спросила, почему ему хотелось меня видеть, и он сразу начал:
— Я читал ваши письма к мисс Люси. Я хотел кое-что разузнать, но было не у кого. Я знаю, вы жили с нею в Уайтби. Она иногда вела дневник — вас это не должно удивлять, мадам Мина, — она начала его после вашего отъезда, по вашему же примеру; в нем она упоминает о некоторых событиях в своей жизни и говорит, что вы ее спасли. Это навело меня на некоторые предположения, и я пришел вас просить рассказать мне все, что вы помните.
— Я думаю, доктор, что смогу рассказать вам все.
— А, вот как! У вас хорошая память на факты и детали? Это не всегда встречается у молодых дам.
— Нет, доктор, дело не в памяти, просто я записывала все и могу вам показать, если хотите.
— Я буду очень благодарен; вы окажете мне большую услугу.
Я не могла удержаться от соблазна поразить доктора — мне кажется, что это врожденное женское чувство, — и я подала ему свой дневник, записанный стенографически. Он взял его с благодарностью, поклонился и сказал:
— Разрешите прочесть?
— Если хотите, — ответила я, смутившись. Он открыл тетрадь, и выражение лица сразу изменилось.
— Я знал, что Джонатан очень образованный человек, но и жена его тоже оказалась умницей на редкость. Но не будете ли вы столь любезны прочесть дневник мне? Увы я не знаю стенографии.
Тут я поняла, что шутки кончились, и почувствовала неловкость. Я вынула свою копию, перепечатанную на пишущей машинке, из моего рабочего ящика и передала ему.
— Простите, — сказала я, — я сделала это нечаянно, я думала, что вы хотели спросить меня относительно Люси, но чтобы вам не ждать, — для меня это не важно, но ваше время, я знаю, дорого, — я могу дать вам мой дневник, переписанный для вас на пишущей машинке.
— Разрешите мне прочесть его сейчас? Может быть, мне придется спросить вас кое о чем?
— Да, пожалуйста, прочтите его сейчас, а я пока распоряжусь о завтраке; за завтраком можете расспрашивать меня, сколько хотите.
Он поклонился, затем, усевшись в кресло спиною к свету, углубился в чтение, я же пошла позаботиться о завтраке, главным образом для того, чтобы его не беспокоить. Вернувшись, я застала доктора ходящим взад и вперед по комнате; на лице его отражалась тревога.