Маггиор поднял над головой факел и разглядел очертания низкой лежанки у стены. Он на ощупь подошел к ней и тут с внезапно нахлынувшим отвращением и жалостью заметил струи слизи, стекающей с изуродованной кожи Оскана. Не в силах поверить собственным глазам, Маггиор поспешно снял свои окулярусы, протер линзы рукавом и, наклонившись ближе, взглянул еще раз.
Оскан лежал, сложив на груди руки, сквозь тонкую плоть просвечивали кости, губы влажно блестели на свету. Маггиор упал на колени и зарыдал. Теперь он убедился, что глаза не лгали ему — он стал свидетелем настоящего чуда. Когда мальчика принесли в пещеру, его кисти были сожжены дотла, а лицо превратилось в черную маску без губ, носа и других черт.
Старый ученый опустил руки в целебную грязь, пытаясь найти нужные слова. Он не молился уже много лет. Но слова пришли сами.
— Слава тебе, богиня, — просто сказал он и склонился до земли, пока его лоб не коснулся холодной жижи.
И вот Сципион Беллорум вывел конницу на равнину. Огромное войско медленно вышло на поле, и дозорные Фростмарриса тут же подняли тревогу. Со стен города враги были похожи на темное пятно, расползающееся по чистейшей зеленой скатерти, изорванной боями. Вновь и вновь на улицах столицы раздавались тревожные звуки рога, и войска Айсмарка спешили занять свои позиции на внешних укреплениях. И хотя никто не выказывал страха, подспудная тревога звенела в воздухе: вражескую армию ведет Сципион Беллорум! Сам легендарный полководец вышел на поле боя!
Фиррина, Тараман-тар и Тарадан наблюдали за медленным приближением неприятельской конницы с наружного оборонительного вала.
— Ему нужна я, Тараман. Он хочет сразиться со мной на поле брани.
— Нисколько в этом не сомневаюсь, дорогая. Похоже, ты его здорово разозлила! — мелодично промурлыкал повелитель барсов. — Но это вовсе не означает, что ты должна принимать его вызов. Пусть ждет, сколько ему вздумается, а еще лучше — подойдет поближе к баллистам и лучникам, и тогда посмотрим, как долго он усидит на своем породистом скакуне, элегантно держа повод одной рукой.
— Нет, я должна выйти, Тараман. Он хочет решить исход войны здесь и сейчас. Мы измотали его хваленую армию до предела, и он жаждет раз и навсегда покончить с нами. А разве может быть способ сделать это вернее, чем убив меня в смертельном поединке? — Фиррина говорила ровно и спокойно, однако в ее душе закипала жгучая ненависть. — Сципион Беллорум… Он один в ответе за эту войну. Каждый погибший солдат, каждый погибший лавочник или крестьянин, каждый сожженный город на его совести. И я хочу воздать ему по заслугам.