– Спасибо, – сказал я и прошел через фойе.
Я нажал на кнопку с цифрой семь и начал подниматься в старом лифте «Гриффина», глядя, как мимо проплывают этажи.
Я вышел из лифта на лестничную площадку.
Я пошел по коридору – вытертый ковер, обшарпанные стены, вонь.
Я подошел к двери и остановился.
Я положил пальцы на ручку двери и повернул ее.
Дверь была не заперта.
Комната номер 77.
Отец Лоуз сидел в плетеном кресле у окна, на фоне серого Лидского вокзала, среди крыш, труб, голубей и их дерьма.
Все было разложено на кровати, на белом полотенце.
– Садись, Джек, – сказал он, не оборачиваясь.
Я сел на кровать рядом с его инструментами.
– Сколько времени?
Я посмотрел на часы:
– Скоро семь.
– Хорошо, – сказал он и встал.
Он закрыл занавески и поставил плетеное кресло в центр комнаты.
– Сними рубашку и сядь сюда.
Я сделал так, как он сказал.
Он взял с кровати ножницы.
Я сглотнул.
Он встал позади меня и начал стричь.
– Хотите освежиться к выходным?
– Да что-то макушка сильно отросла, – ответил я, улыбаясь.
Он закончил стричь, подул мне на голову, затем смахнул оставшиеся седые волосы рукой.
Он подошел к кровати и положил ножницы обратно на полотенце.
Он взял крестовую отвертку и маленький закругленный молоток, встал позади меня и зашептал:
– В море пути Твои, и стези Твоя в водах многих, и следы Твои не познаются.[36]
Я закрыл глаза.
Он поставил острие отвертки мне на макушку.
И я увидел —
Две семерки сталкиваются, и все начинается снова, и снова, и снова, лица, закрытые плащами, ботинки на бедрах, трусы, болтающиеся на одной ноге, задранные лифчики, вырезанные груди и выпотрошенные животы, пробитые головы, грубость и жестокость, Смутное Время, охота на ведьм, древние английские города, десять тысяч мечей, сверкающих на солнце, тридцать тысяч танцовщиц, рассыпающих цветы, белые слоны в красно-сине-белых попонах, цена, которую мы платим, долги, в которые мы влезаем, искушение Джека под дешевыми плащами, очередная водолазка и розовый лифчик задраны, под ними – плоская белая грудь, змеи, ползущие из ран в брюшной полости, белые трусики, болтающиеся на одной ноге, сандалии, лежащие на дряблых ляжках, девушки легкого поведения в крови, густой, черной, липкой крови, заливающей их волосы, вперемешку с кусочками кости и серого мозга, медленно стекающей на траву в Солджерс Филд, вспышки света внутри моих глазниц, белая ночнушка из универмага «Маркс и Спенсер», дочерна пропитанная кровью из наделанных им дыр, сплошные дыры, эти дырявые люди, эти дырявые головы, Дэниел стоит у древней стены в древние времена, играет со спичками внутри моих глазниц, на стене написано