– Она мертва, – говорю я, зная, о чем он думает:
Утро воскресенья, значит, у НЕГО – день форы, у нас – еще целый день, у нас – еще целая жизнь. До завтрашнего утра ни в одной газете не будет ничего, кроме чертова Юбилея,[1] и никто не вспомнит про очередной субботний вечер в Чапелтауне.
Чапелтаун – моя территория в течение последних двух лет; зеленые улицы, помпезные старые дома, расчлененные на убогие маленькие квартирки, забитые матерями-одиночками, торгующими собой ради своих ублюдочных детей и мужиков, ради ублюдочных привычек.
Чапелтаун – мое дело: ОТДЕЛ ПО РАССЛЕДОВАНИЮ УБИЙСТВ.
Дела, которые мы делаем, ложь, которую мы продаем, секреты, которые мы держим, молчание, которое они получают.
Я включаю сирену – отбойный молоток воскресным утром. Этот звук и мертвого поднимет.
– Всех черномазых перебудишь, – говорит Эллис. Но она-то и ухом не поведет на своей сырой от росы постели в целой миле отсюда.
Эллис улыбается так, как будто в этом – весь кайф, как будто именно на это он и повелся.
Но он еще не знает, что лежит на траве в Солджерс Филд.
А я знаю.
Я знаю.
Я тут уже бывал.
И сейчас, сейчас все начинается снова.
– Где Морис, мать его?
Я иду к ней по траве через парк Солджерс Филд. Я говорю:
– Он скоро будет.
Старший следователь-инспектор Ноубл, протеже Джорджа, прямо из-за своего нового рабочего стола на Милгарт-стрит – между мною и ею.
Я знаю, что он скрывает: она лежит под плащом, на ее бедрах стоят ботинки или туфли, трусы болтаются на одной ноге, бюстгальтер задран вверх, живот и грудь разодраны отверткой, череп пробит молотком.
Ноубл смотрит на часы.
– Ну, в общем, я берусь за это дело.
Мужик в спортивном костюме блюет у высокого дуба. Я смотрю на часы. Время – семь утра, и от травы по всему парку поднимается легкий пар.
В конце концов я говорю:
– Опять он?
Ноубл отходит в сторону.
– Сам посмотри.
– Черт, – говорит Эллис.
Мужик в спортивном костюме поднимает голову, он весь в слюнях. Я думаю о своем сыне, и у меня сводит желудок.
У обочины съезжаются машины, собираются люди.
Старший следователь-инспектор Ноубл говорит:
– На какой хрен ты включил эту чертову сирену? Сейчас сюда такая толпа сбежится.
– Потенциальные свидетели, – улыбаюсь я и наконец смотрю на нее.
На тело наброшен бежевый плащ, из-под него торчат белые ноги и руки. На плаще – темные пятна.
– Посмотри-посмотри, – говорит Ноубл Эллису.
– Не стесняйся, – добавляю я.
Младший следователь уголовного розыска Эллис медленно надевает две белые целлофановые перчатки и садится возле нее на корточки.
Он поднимает плащ, сглатывает и смотрит на меня снизу вверх.