Ветер заметал песок под арку ворот. Ребята бегом наискось пересекли площадь и очутились у подъезда невзрачного двухэтажного здания — Дома красной молодежи. Здесь помещался комсомольский клуб. В просторном, вестибюле не было ни души.
Ленька бросил на друзей уничтожающий взгляд.
— Ну вот, из-за вас опоздал. Нашли время мордобитием заниматься.
Между тем всего десять минут назад, когда ему рассказали о драке, он выразил искреннее сожаление, что ему в ней не довелось участвовать. Никто не стал уличать его в противоречии — до того ли!
Заглянули в зал заседаний, где устраивались лекции, диспуты, а иногда и танцы. Пусто. Вернулись в вестибюль. С площадки второго этажа долетели невнятные голоса. Как по команде ринулись наверх.
Нет, не опоздали! Перед дверью так называемой музыкантской комнаты гудела толпа. Работая плечом, Михаил попробовал пробиться поближе к двери. Друзья поспевали за ним. Но какой-то верзила в замасленной кепке не захотел уступить дорогу.
— Ты куда такой шустрый?
— Туда, — горячо выдохнул Михаил.
— Мы все туда.
— Я записывался в ЧОН...
— А остальные — в инвалидную команду?
Кругом засмеялись. Михаил понял — спорить с этим здоровяком бесполезно. Спросил:
— Вызывают или как?
— Пока никак, — скучным голосом отозвался парень.
Другой сосед оказался более словоохотливым.
— Сам Логинов здесь. Будет с каждым бойцом знакомиться.
Дверь музыкантской распахнулась, и на пороге появился высокий человек лет двадцати пяти, в красноармейской гимнастерке. Это был Кафаров — заведующий военным отделом Бакинского комитета комсомола. Он держал перед собою несколько листов бумаги — должно быть списки.
Оглядел собравшихся, улыбнулся, узнавая знакомых. Сказал:
— Кого вызову — заходите.
«Если по алфавиту, то попаду в числе первых», — подумал Михаил и безотчетно попытался продвинуться поближе к двери.
Кафаров заглянул в список:
— Семакин, Гаджиев, Гречкин, Левченко, Джебраилов.
Верзила вдруг рванулся вперед, ощутимо ткнув Михаила локтем в грудь.
Вызывали не по алфавиту. Михаил почувствовал зависть к тем, кто скрылся в кабинете.
— Слушай, а если нас не вызовут?
Черные глаза Алибека лихорадочно блестели, на острых скулах выступил румянец.
— С чего ты взял? — хмуро отозвался Михаил. — Мы комсомольцы. У Ибрушки и Леньки отцы рабочие, у меня — буровой мастер, тоже, считай, рабочий...
— А у меня бывший приказчик.
— Ну и что? Не буржуй ведь.
Вскоре из музыкантской один за другим вышли пятеро вызванных. Посыпались было вопросы, но следом появился Кафаров, и опять наступила напряженная тишина.
— Принятым в часть особого назначения через час собраться внизу, в зале, — объявил Кафаров и опять уткнулся в список. «Сейчас, сейчас меня, — лихорадочно билось в голове Михаила. — Да ну же, ну же — Донцов...» Рубашка прилипла к спине и под коленками противно подрагивало. Кафаров назвал несколько фамилий, среди них Ибрагима и Леньки. Те прошли в кабинет, причем лица у обоих сделались какими-то отрешенными.