— Он пьяный, и стал приставать, — немного опомнившись, начала оправдываться Валентина.
— Не ври! — зашипела Стервоза. — Я стояла в дверях и все видела. Он наклонился и что-то тебе сказал на ухо, а потом отошел. И тут ты набросилась на него. А притворялась все тихоней. Нет, я говорила Георгию Константиновичу, что у наших сестер наблюдаются шашни с больными, и вот, пожалуйста, дело уже доходит до выяснения отношений при помощи рукоприкладства.
— Каких отношений? — пыталась вставить Валентина, — Как вы можете такое подумать?
— А ты помолчи! — с шипения на какой-то зловещий свист перешла Стервоза. — Просто так тебе этот дикий скандал не пройдет! Вылетишь отсюда вверх тормашками. Ты знаешь, кого ударила? Чей это сын?
— Нет, — растерянно покачала головой Валентина.
— Ну, ничего, когда вышвырнут тебя отсюда, узнаешь. Это ж какое пятно, безобразница, бросила на весь коллектив! Это ж какая слава о нас пойдет! — И Стервоза от негодования вся затряслась.
Валентина уже давно сидела на стуле, плакала, размазывала рукой слезы по лицу, а Стервоза все внушала и внушала ей что-то свистящим шепотом, но до сознания Валентины дошло только одно: утром, как только ее сменят, она должна быть у кабинета главврача.
— У Георгия Константиновича выходной, — не преминула для чего-то сообщить Стервоза. — Но уезжает больной из пятого люкса, и он придет его проводить. Так что ни секунды не задерживайся, если не хочешь, чтобы дело до милиции дошло.
Стервоза ушла. Валентина сидела, тупо уставившись в темное окно, плакала тихонечко и все больше и больше проникалась сознанием, что случилось что-то страшное, непоправимое. Стервоза права, скандал, виновницей которого все, конечно, будут считать ее, вполне достаточная причина для увольнения. Прахом рушится жизнь, которая только-только начала устраиваться так, как ей мечталось. Ее вышвырнут не только с работы, а из квартиры тоже. Из квартиры, которую они ждали три года, ютясь в девятиметровой комнатке в общежитии. И ей дали все-таки эту квартиру, потому что она сама всегда была на хорошем счету и ее всегда ставили в пример. Да, ставили, теперь же будут позорить на каждом шагу.
А как они с Федором заботились, чтобы квартира была, как картинка. Какие красивые обои она подобрала, какую шикарную, не отличишь от хрустальной, люстру купила тогда в Риге! А Федор сам отциклевал и покрыл лаком пол, соорудил антресоли и так их замаскировал, что будто их и нет. И «стенку» удалось достать красивую — все завидуют. На эту «стенку» ушли все сбережения, что оставались еще у Федора от колхозной жизни…