А ведь русские мальчишки приняли его за бурята. И наперебой старались подсказать, как разыскать несуществующую лошадь. Разве он и раньше не замечал, что в этой стране к человеку относятся одинаково, с каким бы акцентом он ни говорил, какого бы цвета ни была его кожа. Почему же на его родине о ней вслух стараются говорить лишь плохое? А вот он теперь больше всего хотел бы поселиться где-нибудь в здешнем краю, где у каждого есть свой дом, и работа, и хлеб… А ведь это, наверное, осуществимо, пока они не ступили на черту границы. Вернуться назад, пока там не хватились? Или открыто пойти к советским пограничникам и всё рассказать?…
Но шевельнулся холодок смерти под сердцем и снова напомнил о преданности и повиновении тому, кто спал под пихтовым шатром, по-звериному свернувшись в клубок прямо на земле.
С ближнего гребня, поросшего березками, подала звонкий голос зарянка, сразу стало заметно, как редеет тьма. Пора было поднимать начальника. Теперь им двигаться где шажком, где ползком – чтобы не напороться на пограничников, тщательно изучить участок перехода – чтобы в подходящий миг совершить быстрый и безошибочный прорыв. Выбранный путь, видно, придется пройти до конца. А начальник вечером сказал: если бы все лазутчики попадались, они давно перевелись бы. Начальнику надо верить.
Наш маленький отряд построился на восходе солнца. Мы – кавалерийское отделение. Звучит несколько странно, особенно если незадолго до того мне пришлось совершать марш в танке, начиненном электроникой, следить за работой операторов станции наведения ракет, пролететь тысячи километров над грозами и туманно-сизым океаном сибирского антициклона, откуда земля кажется малоизвестной планетой. И всё же мы – кавалерийское отделение, хотя нет у нас ни острых шашек, ни звонких шпор. Зато есть лошади – рыжие и гнедые, спокойные и с норовом, они уже почуяли близость похода, позванивают трензелями, дергают поводья, в их фиолетовых глазах заскользили сиреневые горные дали, прохлада глубоких падей, каменный зной накаленных солнцем гребней, зеленая духота тайги.
Майор Белянин, проверив экипировку, уточняет задачу отряда и маршрут движения, порядок наблюдения, сигналы, время периодической радиосвязи с заставой.
Минуту стоим перед бюстом генерала Олешева, отдавая честь памяти человека, который был одним из первых начальников этой заставы, командовал маневренной кавалерийской группой в здешнем погранотряде, потом – соединением на фронтах Великой Отечественной войны, летом сорок пятого вернулся на Восток командиром корпуса и в составе войск Забайкальского фронта вел своих воинов через горы, леса и пустыни Маньчжурии. Здесь, на заставе, он стал командиром, а со временем вырос в крупного военачальника, чьи боевые дела на полях войны увенчаны Золотой Звездой Героя.