Пошел к взводному. За последнее время в жизни Дышинского произошли важные и радостные события. Исполнилась его заветная мечта — в декабре сорок третьего он связал свою жизнь с ленинской партией[8], это дало ему еще одно преимущество — быть примером в борьбе с фашизмом. Тот день, когда в политотделе дивизии ему вручили партийный билет, он вспоминал не раз. От переполнявшего его счастья он весь светился. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 20 декабря 1943 года ему было присвоено высокое звание Героя Советского Союза. В конце января 1944-го Дышинского поздравляли с присвоением очередного воинского звания «лейтенант»[9].
В спрессованной, наполненной, кипучей и напряженной жизни командира взвода эти события были приятны и ошеломляющи. И мы от души радовались успехам и высокой оценке ратной работы нашего командира. Он теперь жил отдельно, разместившись в небольшой комнатке. Выглядел солидно. Одет был в новенькую офицерскую форму, талию туго перехватывал широкий ремень, на котором висел армейский нож в самодельных ножнах. Лицо чисто выбрито. Белоснежный подворотничок резко контрастировал с продубленной морозом и ветрами по-юношески тонкой шеей. Новенькие погоны, коричневая, поскрипывающая при ходьбе портупея, отполированная до блеска кобура дополняли его нарядность, даже парадность. Но по-прежнему смотрели внимательные, не по летам серьезные глаза, а улыбка располагала к беседе. Однако не всегда спокойным и добрым был наш взводный. И, затягиваясь горьковатым дымком папиросы, предложенной мне командиром, я вспомнил случай, имевший место во время боев на Курской дуге.
Как-то во время движения разведгруппы по нейтральной полосе меня с напарником выделили в левый боковой дозор. И волею случая получилось так, что нам удалось попасть на след, оставленный гусеницами вражеских танков, совпавший с направлением нашего движения. Это и дало нам возможность бесшумно несколько выдвинуться вперед разведгруппы, которая пробиралась по бурьяну, буйно разросшемуся на заброшенных во время войны землях. И когда мы натолкнулись на воронку от небольшой авиабомбы, то решили подождать, временно укрывшись в ней.
Настороженное ухо ловило в окутавшей нас темноте все незначительные шорохи. Не ускользнуло от нас и потрескивание бурьяна, сквозь который продирались наши товарищи. К сожалению, эти шорохи услышали и немцы. Тотчас последовал то ли окрик, то ли вопрос. Вверх поползли и закачались на парашютах две ракеты, разорвав тяжелый мрак и высветив участок бурьяна. Скороговоркой на произведенный шорох ударили шмайсеры. Резкие сухие выстрелы вспороли тишину. Пульсирующие трассы, словно смертоносные щупальца, принялись шарить в бурьяне.