Лариса этот утренний телебред смотрела с иной целью. Как она объяснила Таранову, который однажды застукал ее за этим занятием, «уродство притягивает больше, чем красота».
– Не знаю, поймешь ли ты, Олег Васильевич, какого рожна я пялюсь в ящик на всю эту хрень, но для меня это некое пособие под названием «Как не надо себя вести!». Да и развлекуха покруче КВН! Если б ты послушал, что и как они несут с экрана, ты бы умер от смеха!
Таранов не слушал и не смотрел эту ахинею – не до нее было. Навалилось опять всего по самое не грусти. Он приползал домой за полночь и почти засыпал за ужином, обещая Ларисе завтра рассказать «все-все», что предпринимается ими по делу Шурика. А завтра накатывались новые дела и заботы. И Лариса была готова сама добывать информацию о воре и мошеннике. Она уже спала и видела, как в один прекрасный день она выложит Таранову про Шурика все, как на тарелочке с голубой каемочкой.
С одной стороны, ее немного коробило от всего этого: ведь любила же Шурика, как ей казалось, больше жизни. И по идее должна была все тихо простить и отойти в сторону.
Должна была... Будь тут другие обстоятельства, она так и сделала бы. Мучалась, плакала бы, на судьбу сетовала бы, но отошла бы, пожелав счастья, если бы их отношения просто сломались по какой-то причине. Ну, разлюбил бы, скажем, ее Шурик, или другую встретил, или...
Подушку бы, наверное, за ночь съела от горя, но нашла бы в себе силы отойти в сторону.
Но все было куда хуже. А может быть, лучше. Потому что Лариса, узнав про Шурика такие мерзости, из состояния любви мгновенно перенеслась в состояние ненависти. Не зря же говорят, что от любви до ненависти один шаг. Она этот шаг сделала легко, сожалея лишь о потраченном времени. И о потере своей драгоценной иконы, конечно. И чувство справедливой мести не покидало ее.
Она успокаивала себя тем, что месть ее будет действительно «справедливой». Это ведь совсем не то, что месть, например, покинутой женщины. Никто никого не покидал. Не та ситуация. Глупо было бы выяснять что-то после того, как судьба столкнула Ларису с Сашей Аксеновой. Лариса была благодарна судьбе за этот вираж. Не случись у Шурика запутка с письмами, неизвестно, как долго бы еще длился этот «роман».
А так Лариса перегорела в одно мгновение, без слез и жалости к себе, любимой. Радоваться надо, что все выплыло! И она радовалась. И плюнула бы на этого Шурика, если бы не одно но.
Нет, конечно, себя ей тоже было жалко себя недавнюю, раздавленную ужасной вестью о его смерти. Неужели ему доставляла удовольствие эта страшная игра на нервах и чувствах?! Может, он сумасшедший и место его в психушке?! Гадать на кофейной гуще о том, кто он есть, этот Шурик Корытников, Лариса не хотела. Пусть живет.