– Еще бы не переживать! – Дядя свистнул и не попал в нужную ноту. – Мало того что до темноты где-то пропадаешь, так еще и ездишь не на автобусе!
– Можно подумать, что на автобусе безопасней!
Тетя открыла им дверь. На носу – две пары очков, на голове мокрое полотенце, завязанное на затылке большим узлом, поясница замотана старым пуховым платком. Тетя так лечится. На балконе у нее стоит огромная бутылка с зельем, которое прикупила у бабки-знахарки. Зелье чудодейственное, от всех болезней исцеляет.
– Бась, так не бывает! – смеется над ней Марина.
Тетя не слушает. «Хорошо ей смеяться, она как лошадь еще по горам бегает! А тут все ноет и болит». А если и не болит, то ради профилактики тетя мажет все, что можно помазать, завязывает, как научила знахарка, и в таком виде смотрит телевизор и разгадывает кроссворды. Причем делает она это одновременно, поэтому и очки надевает не одни, а две пары сразу: одни для чтения, другие для телевизора. И кошку Муру под бок. Она у тети непростая. Кошка – лекарь. Голова болит – значит, она на голову лезет. Нога – к ноге пристраивается. Никто ее этому не учил. Мура вообще прибилась к тете взрослой самостоятельной кошарой. Просто выбрала ее на улице из всех проходящих мимо, посмотрела прямо в глаза и сказала: «Мяу!» Не жалобно сказала, а как бы к разговору пригласила. Тетя ей в ответ:
– Ну что, кушать хочешь?
Мура, которая тогда еще была совсем не Мурой, а бездомной «простокошкой», ответила с умным видом: «Мяу!»
Пришлось привести ее домой, накормить, помыть. «Простокошка» вытерпела мытье, хотя ей очень хотелось вцепиться в руку, что намыливала кошачью шубу отвратительно воняющим мылом. И кто сказал, что цветочный запах – это хорошо?! Хорошо – это когда пахнет мясом или, на худой конец, молоком. Зато после этой экзекуции кошка получила и мясо, и молоко, и имя – Мура. Ну Мура так Мура. Дядя тоже проникся любовью к дохленькой скотинке неопределенного цвета и ворчал только для порядка, а когда тетя не видела, он ласково чесал Муре брюшко, и она блаженно жмурилась и страшно мурчала. Да, имя ей очень было к лицу. Вернее, к морде. Да и получила она его потому, что в тот первый ее домашний день, когда ее отмыли и накормили, она с благодарностью замурчала, да так громко, что о другом имени даже речь не шла. Закончилась история бездомной «просто-кошки» – началась история хвостатого лекаря.
* * *
Наконец дядя, тетя и Мура угомонились, и скоро из спальни донеслось веселое дядино посвистывание. Правда, не такое, когда он свистит, сложив губы трубочкой. Засыпая, он уникально и виртуозно насвистывает носом, и тетя ругается вполголоса беззлобно, а потом затыкает уши специальными затычками и преспокойно засыпает, похрапывая не хуже дядиного. Слушая их разноголосые рулады, начинает выводить свою партию и Мура. Вот такое трио.