- Курс гривны? Я, право, не знаю... Такая мелочь...
Он не был готов к этому вопросу, не мог даже предполагать, что шефа заинтересует состояние валюты варварской страны, годовой оборот которой был меньше расходов на однодневное содержание замка Манфрейма.
- Мелочей в твоем деле не бывает. Миллионы складываются именно из мелочи. А, валютой этой займись специально, в будущем она представит для нас значительный интерес.
Наконец перстень приподнялся и выжег в углу документа извивающегося дракона.
Отпустив Ращина, магистр продолжил наблюдение над вивисекцией.
Темная энергия, которая рождалась вместе с нечеловеческими муками тех, кто лежал на столе, текла к нему обильным потоком.
Иногда Манфрейм приподнимал руку и указывал на отдельный, только что извлеченный из трепещущего тела, дымящийся от крови кусок плоти.
Отмеченный им трансплантат хирурги заботливо укладывали в специальный золотой контейнер с жидким азотом, стоящий отдельно от остальных.
Эти органы затем становились исходным материалом для любимых биологических опытов Манфрейма, которым он посвящал свободные от основных дел часы.
В особом изолированном крыле замка, куда пускали лишь самых доверенных лиц, расположились его биологические лаборатории, оснащенные самым современным оборудованием, вывезенным из разных миров и эпох.
Здесь магистр занимался тем, что сращивал порой совершенно несовместимые части разных тел, выводя на свет неподдающихся описанию уродов.
Здесь он давал полную волю своей темной фантазии и, используя неограниченные возможности мертвой воды, оживлял созданных им монстров, порождая на свет создания, которые не могли существовать в природе, здесь он чувствовал себя почти богом...
Только когда последнее тело исчезло наконец в окошке приемника, Манфрейм встал и направился к лестнице, ведущей в глубинный этаж хранилища, где располагалась сокровищница.
Ни одно здание в мире не имело охранной системы такого уровня. Египетские жрецы могли лишь мечтать о подобной защите для своего лабиринта, Манфрейму удалось ее осуществить. Ни предупреждающих надписей, ни стражи ничего этого здесь не было. Живые существа ненадежны - полагаться можно только на самого себя.
Каждый, кто становился на первую ступеньку лестницы, сразу же оказывался в ее конце, только сам Манфрейм мог видеть всю длину этой лестницы.
За последней ступенькой двери охотно открывались, приглашая названного гостя войти в преисподнюю, и обманчивый блеск золотых миражей было последнее, что видел он в своей жизни.
Настоящий, невидимый, ход в сокровищницу ответвлялся от середины лестницы - и это был всего лишь первый уровень защиты. Пройдя его, бессмертный нажал на потайной камень у поворота. Невидимые древние механизмы повернулись, опуская решетку на логово Ламия.