Я до последней капли опустошил бутылку, завернул крышку и выкинул в корзину рядом с туалетом. Потом пришлось бороться с тошнотой. Я сидел на краю ванны, стиснув её стенки, уставившись на противоположную стену, и боялся даже закрыть глаза.
В следующие пять минут, прежде чем меня накрыл кодеин, произошло ещё два события, быстрых, как смена кадров в слайд-шоу, но от того не менее пугающих. С края ванны, и без осознанного движения, я очутился в центре комнаты. Стоял, качался, пытался вести себя безучастно — словно, если игнорировать отключку, она больше не повторится. А чуть позже — щёлк, щёлк — я оказался на лестнице вниз, сидел на ступеньке первого пролёта, сжимая голову руками. Я понял, что ещё одно такое переключение вперёд, и я окажусь на улице, в толпе фотографов и репортёров — может, в опасности, может, представляя опасность для окружающих, явно не контролируя себя…
Но вот я чувствую волну тяжести в конечностях и некую общую опустошённость. Я встаю, цепляюсь за перила и разворачиваюсь. Медленно карабкаюсь на третий этаж. Иду, словно по пояс в патоке, и когда передо мной появляется распахнутая дверь квартиры, я уже уверен, что больше никуда не пойду.
Потом у меня уходит несколько мгновений, чтобы понять, что звон, который я слышу — это не у меня в ушах. Это звонит телефон, и прежде чем я успеваю понять, что в нынешнем состоянии не стоило бы брать трубку, я смотрю, как моя рука тянется и снимает её с аппарата, а потом летит назад и прижимает её к уху.
— Алло.
— Эдди?
Я в шоке замер. Звонила Мелисса. Эдди?
— Да, это я. Извини. Привет.
Голос мой звучит тяжело и измождённо.
— Эдди, почему ты мне соврал?
— Я не… о-о чём ты таком говоришь?
— МДТ. Вернон. Ты знаешь, о чём я.
— Но?
— Я читала «Post», Эдди. Торговля акциями? Предвосхищение движений рынка? Ты? Вот не надо.
Я не знал, что сказать. В конце концов выдал:
— С каких это пор ты читаешь «New York Post»?
— Сейчас я, можно сказать, только «Post» и могу читать. О чём она?
— Не пони…
— Слушай, Эдди, бог с ним, с «Post», бог с ним, с тем, что ты соврал мне. Самое плохое — это МДТ. Ты до сих пор его принимаешь?
Я не ответил. Я боролся с закрывающимися глазами.
— Срочно прекращай его принимать. Господи.
Я снова замолчал, но толком не мог сказать, сколько длилась эта пауза.
— Эдди? Скажи что-нибудь.
— Ладно… Давай встретимся. Теперь она замолчала, а потом сказала:
— Хорошо, когда?
— Это уж как ты скажешь.
Когда я говорил, язык казался толстым и раздутым.
— Завтра. С утра, ну, скажем, в половине двенадцатого, в двенадцать?
— Ладно. В центре?