— И ещё кое-что, — сказал я, — они дорогие.
Я видел, что его возбуждает перспектива вырубить. И что, несмотря на грубый подход, он согласится на всё, что я предложу, и заплатит сколько надо.
— Сколько?
— Пять сотен за дозу…
Он присвистнул, почти весело.
— …поэтому у меня и нет. Это тебе не кокс по сортирам нюхать.
Он посмотрел на меня и указал на деньги на столе.
— Бери из них. Закажи мне… — он задумался, что-то подсчитывая в голове, — …штучек пятьдесять-шестьдесят. Для начала.
Если придётся ему что-то давать, то из моих запасов, так что я сказал:
— За раз я больше десяти достать не могу.
— Да ебал я…
— Геннадий, я поговорю с парнем, но он сущий параноик. Тише едешь — дальше будешь.
Он повернулся и пошёл к столу, потом обратно.
— Ладно, когда?
— Думаю, будут у меня к следующей пятнице.
— Ебанись, к следующей пятнице. Ты говорил про несколько дней.
— Я оставлю ему сообщение. Пару дней буду ждать ответа. Потом ещё пару дней буду ждать встречи.
Геннадий снова достал нож и тыкнул мне в лицо.
— Попробуешь меня наебать, Эдди, и ты очень, очень об этом пожалеешь.
Потом убрал нож и пошёл к двери.
— Позвоню тебе во вторник. Я кивнул.
— Хорошо. Во вторник.
Стоя в дверях, как будто мысль догнала его в дороге, он сказал:
— Кстати, что это за херня? Из чего состоит?
— Это… умный наркотик, — сказал я, — из чего состоит, не знаю.
— Он делает тебя умным? Я поднял руки.
— Ну да. А ты не заметил? — Я хотел добавить про его английский, насколько он стал лучше, но решил воздержаться. Вдруг он оскорбится от мысли, что раньше я его английский считал плохим.
— Точно, — сказал он, — потрясающая штука. Как называется?
Я помедлил.
— Ну… МДТ. Его называют МДТ. Это химическое имя, но… в общем, да.
— МДТ?
— Именно. Ну, вырубить МДТ, закинуться МДТ. Он посмотрел на меня в сомнении, потом сказал:
— Вторник.
Вышел в коридор, оставив дверь открытой. Я остался сидеть на стуле, слушал, как он топает по лестнице. Когда услышал, как громыхнула дверь в подъезд, встал и подошёл к окну. Выглянул и увидел, что Геннадий идёт по Десятой улице к Первой-авеню. Насколько я его знал, лёгкость походки была для него весьма нехарактерной.
Оглядываясь теперь — из мёртвой тишины комнаты в мотеле «Нортвью» — я понимаю, что вторжение Геннадия в мою жизнь, его попытка присосаться к моему запасу МДТ, выбила меня из привычной колеи. Я потерял почти всё и возмутился тому, что кто-то может так легко отнять у меня то, что осталось. Я перестал принимать по несколько таблеток в день, потому что боялся очередной полосы отключек, боялся снова поддаться такому уровню помутнения и непредсказуемости. Но не хотел я и сдаваться, бросить всё — особенно на расправу кружащему стервятнику Геннадию. К тому же отдавать МДТ Геннадию — только продукт переводить. Он вдруг заговорил на нормальном английском? Тоже мне достижение. Он так и остался бандюком, жуликом.