Здесь, в этих широтах, все серое, сырое, холодное.
Часто идут дожди. На Железной улице скользко, ходить по стальным плитам небезопасно.
18 августа. Снег. Крупные мокрые хлопья снега.
Вода свинцовая, волны свинцовые. Мы плывем, несемся куда-то, путаясь в бесконечной белой сети.
Смит принес мне шерстяной свитер, замшевые штаны, теплые ботинки. Толстый Ганс подарил мне шубу на волчьем меху.
Ну вот, видали... Шеленберг принимает подарки. Молино сердечно благодарит, он даже расчувствовался. Да и я тронут до глубины души. Будь я человеком набожным, я упал бы на колени и молил бы провидение устроить все так, чтобы случай никогда не сталкивал меня с этими людьми там, наверху, на трапах, ведущих к верхней палубе!
Настанет ли наконец такая пора, когда люди перестанут выслеживать друг друга?
Снег, снег... Движущаяся белая сеть, развертывающаяся без конца и края.
18 августа. После полудня. Из подслушанного
разговора между Смитом и Гансом я понял, что мы
только что оставили позади острова Принца Эдуарда.
Вечером в одиннадцать часов - новая экспедиция в "мир инфракрасного".
Нахожу в энциклопедии карту Антарктиды, ищу на ней советскую полярную станцию "Мирный"... Сумею ли? Удастся ли направить судно к "Мирному"?
Тот же день, 23.30. 07 спрашивает: "До каких пор мне лежать на курсе 133°?" Из глухой кабины я отвечаю: "Немедленно ложитесь на курс 115°. Через неделю сообщим координаты, где остановиться".
19 августа. Смит в плохом настроении. Принес
бутылку рому, пьет прямо из горлышка и молча
смотрит на меня рассеянным взглядом.
- Что случилось? - спрашиваю я.- Уж не заболели ли вы?
Он пожимает плечами, отрицательно качает головой. Но когда бутылка наполовину опустела, у него развязывается язык. Но говорит он намеками, кружит вокруг да около и все время вздыхает.
"Что за курс! Дьявольский курс! Всё прямо бесятся, а господин Декс... Не советую попадаться ему на глаза!.. Что тут думать! Еще день-два, и мы войдем в зону льдов... На танкере! На этой скорлупе, которой лед и не снился... Войдем в зону полярной ночи и снежных бурь. На край света, на край света! Никто не может понять, что происходит! Господи, помилуй! Разве я когда-нибудь имел понятие, мог себе вообразить, что это такое - полярная ночь, пурга? Наш танкер - просто скорлупка, которая даже не нюхала льда..."
Я спрашиваю, есть ли у него талисман. Расстегнув куртку, он показывает мне медальончик на серебряной цепочке. С одной стороны лик богоматери, с другой - фотография улыбающейся молодой женщины.
- Жить вам сто лет! - уверяю я его.