Нет, белая кожа. С рельефным рисунком.
Одна из букв «К» долетела до Ивана и сдвинула его в стену, отлетела, отпружиненная.
Иван отшатнулся.
— Да… такими темпами я скоро начну по стенкам бегать.
— Тут есть некий метод противодействия, — сказал профессор.
— Какой же?
— Во-первых: разговаривать друг с другом. Так мы занимаем слух. Хотите, я расскажу вам анекдот?
— Ээ… Дальше.
Иван двинул головой. Если я начну смеяться над анекдотом, рассказанным профессором, — все, кранты. Значит, крыша у меня точно поехала.
— Во-вторых, — сказал Водяник обиженно. — Руки у нас свободны, верно?
— Подрочить предлагаете? — в голосе Уберфюрера был неподдельный интерес. — Онанизмом только и спасемся, Проф? Наши руки — не для скуки.
Обида Водяника выросла в размерах и теперь напоминала слона. Иван видел серую, в морщинах, слоновью кожу. Такой как наступит, — подумал диггер, — мокрое пятно останется. Блин.
— Вам бы только одно!
Слон начал кричать. Иван удивился. Теперь слон был профессором.
— У меня голова болит, — сказал вдруг Кузнецов. — Вы когда говорите, у меня как будто сверлит кто… вот сюда, в висок. Больно.
— Это нормально, — успокоил его слон. Взмахнул хоботом. — То ли еще будет.
— Так для чего руки? — Иван удивился, до чего равнодушно звучит его голос. Словно издалека. Размеры его тела и голосов все время менялись, плавали.
— Не знаю, как некоторым молодым людям, — съязвил Водяник, — а так руки — для того, чтобы получать тактильные ощущения!
— А я про что? — удивился Убер. Голос его плавал где-то поверху, над головой Ивана. Такое ртутное пятно под самым потолком камеры.
— Ощупывайте пол, Иван. Михаил, вас это тоже касается. Пытайтесь, скажем так, видеть кончиками пальцев… Описывайте ощущения. Видите, уже два канала сенсорной информации мы задействуем.
— А в-третьих… — профессор помедлил. — Мечтайте. Вспоминайте. Это же идеальные условия для медитации. «Религиозный опыт» можно получить не только от ЛСД или фиолетовой пыли. Понимаете?
— Вы это серьезно, Проф? — спросил Уберфюрер. Его голос потяжелел и перелился в ртутную обтекаемую каплю, опустился ниже. Иван чувствовал присутствие и движение этой капли чуть выше своей головы, чуть дальше к профессору.
Тот, правда, уже был совсем маленьким слоном.
— А что делать? — сказал Проф. — Кстати! Кто знает какие-нибудь стихи?
— Именно стихи? — удивился Кузнецов. — А почему?
— Сенсорный голод — напрямую ведет к эмоциональной заторможенности. Человек скучает по любым поводам развеять скуку, но когда получает задание — он к нему равнодушен. Мы не можем потерять волю к борьбе.