И мотать из стороны в сторону стало гораздо меньше.
Он открыл глаза. Сквозь стекла он видел, как проезжает мимо, неприятно постукивая, серо-коричневая, мокрая земля. Изредка встречались по пути заросли травы — ровной и плотной, словно слепленной из глины. Неприятно коричнево-ржавого оттенка, она нехотя пригибалась под порывами ветра. Словно это трава своим вялым шевелением создавала движение воздушных потоков, а не наоборот.
Иван некоторое время сидел, бездумно глядя перед собой. Тут и там вокруг железной дороги виднелись следы прежнего присутствия человека. Упавшие, сгнившие столбы электропередач, обрывки проводов. Не до конца поглощенный землей ржавый трактор — местами на его бортах проглядывали остатки синей краски. Деревянная будка у дорожного переезда, покосившаяся, как под ударом великана.
Упавший шлагбаум, перед ним на переезде — две машины. Совершенно гнилая белая, за ней гораздо более целая темно-синяя — огромная, с квадратными фарами. Ржавчина съела ее деликатно, проступила изнутри, словно проявляющееся на фотографии изображение (Иван как-то видел, как печатают фото на паспорта в Василеостровской лаборатории). Вот эта темно-синяя чистая бумага лежит в ванночке… И вот она уже вся в пятнах, которые медленно расплываются, становятся четче…
Иван отвернулся. Все-таки замедляем ход… или нет?
Шевелиться не хотелось. Хотелось ехать и ехать.
Что же мы сделали с землей?
Запустение.
Мерзость.
Резкий, оглушительный в окружающей тишине, стук колес дрезины…
— Командир, впереди поезд, — голос Кузнецова. — Командир?
Иван вздохнул. В маске духота, лицо залито потом. Стекла по краям запотели. На языке кисловатый, отвратительный привкус кошмарных видений. Похоже, пора менять фильтр.
— Какой поезд? — Иван привстал. Со сна и дороги спину словно камнями набили.
— Что? — не понял Кузнецов.
— Поезд, говорю, какой?! — пришлось повысить голос.
Дрезина продолжала медленно катиться. Мерный рокот двигателя сменился редким дерганым звучанием. За дрезиной оставалось висеть в сыром воздухе прозрачное пятно выхлопа.
Уберфюрер привстал на своем месте (он сидел впереди, Иван увидел его спину в резиновом костюме), чертыхнулся неслышно. Повернулся к Ивану. Тот вздрогнул. В первый момент ему показалось, что на него смотрит резиновая обезьянья морда.
Испуг был мгновенный, как вспышка. Тут же прошел, но оглушительный бой сердца остался.
— Приехали, — сказал Убер. Теперь это снова был он. — Слазь, интеллигенция, кончился ваш бронепоезд.
Иван поднялся со своего места, держась за сиденье, повернулся, посмотрел вперед.