– В последнюю очередь. Скорее всего – скачок давления от перенапряжения. Я бы предложил…
– Тогда продолжаем! – Балагур распрямился, сорвал и отбросил камуфляжную куртку. – Президент жив, а значит претендент не победил! Бой продолжается!
– Но правила… – сунулся к нему Калатозов и отлетел от молодецкого удара в грудь.
– К черту правила! Бой не закончен! – двумя руками полковник рванул тельняшку, открыв всем взглядам густо поросшую седым волосом мускулистую грудь с солдатским медальонами на цепочке. – Защищайся, Князев!
Игорь с тоской глядел на нового противника, даже не делая попытки поднять руки. Он действительно проиграл: полный сил Балагур сейчас просто сметет его, раздавит как насекомое. Но уже готовый умереть, старшина не опускал глаз, будто стараясь прочесть в лице противника что-либо еще кроме животной ярости.
А зал бесновался…
Просвета не осталось, и винтовка тяжело ударила в плечо стрелка…
Фонтан горячей крови, брызнувшей в лицо, едва не сбил Игоря с ног – его сейчас могла бы свалить даже пушинка.
Обезглавленное тело Балагурова еще стояло на подгибающихся ногах какое-то мгновение, а потом, в мертвой тишине, повисшей над ристалищем, тяжело рухнуло, заставив вздрогнуть весь помост до основания.
Сорвавшаяся с шеи цепочка, звякнув, подлетела к самым ногами Игоря, словно и мертвым Балагур пытался достать своего врага. Темный ручей тоже не достиг его ступни, бессильно уйдя в попавшуюся по дороге щель.
Помост, предназначавшийся для коронации, стал эшафотом.
И тогда в уши ввинтился истошный женский визг…
Не веря себе, Федотов переводил взгляд с винтовки, только что свершившей запоздалое правосудие, на ринг и обратно.
«Я это сделал? – ошеломленно спрашивал он сам себя. – Зачем? Я же должен был убить другого!..»
Онемевшие пальцы задергали затвор, высвобождая стрелянную, остро пахнущую заморским порохом гильзу, второй патрон скользнул на свое место, прицел снова нашел цель…
И боек впустую звонко щелкнул по капсюлю…
Осечка.
Не зря неведомый киллер таскал с собой два патрона – за столько лет даже самые надежные вещи могут подвести.
Чуть не плача, Федотов снова и снова доставал и вставлял на место проклятый патрон, щелкал и щелкал курком, пока вдруг отчетливо понял, что все произошедшее только что – не случайность. Это – рок. И потому ему больше нечего здесь делать.
Профессор Князев кивнул ему и улыбнулся.
Тело Балагурова и все еще не пришедшего в себя Батю уже давно унесли, а Игорь все еще стоял перед волнующейся толпой, слившейся для него в одно огромное неразличимое пятно, и не знал, что делать дальше.