Дверь в коридор, куча флагов, куча орлов, стол секретарши, за ним — молодая женщина. Спрингфилд что-то говорил ей, опираясь на угол стола. Увидев меня, он сразу же направился к двери, коротко бросив на ходу:
— В кафетерий.
Мы спустились по лестнице на один пролет. Кафетерий представлял собой просторный зал с низким потолком и множеством столов и стульев. Сэнсома нигде не было. Спрингфилд хрюкнул, словно ничуть не был удивлен, и сделал вывод, что босс, пока мы его искали, видимо, вернулся к себе обходным путем — через кабинет кого-нибудь из коллег-конгрессменов. Мы прошли обратно тем же маршрутом. Спрингфилд приоткрыл дверь в кабинет шефа, просунул голову, а затем повернулся ко мне и кивнул, приглашая войти.
Сэнсом сидел в кресле из красной кожи за большим столом, на котором были разложены бумаги. Вид у него был сосредоточенный и спокойный — как у человека, просидевшего на одном месте довольно долго. Он явно никуда не выходил. Крюк до кафетерия был обыкновенной хитростью: чтобы тот, кто был в кабинете передо мной, успел незаметно выйти. Я сел в кресло для посетителей — оно было еще теплым. На стене за головой Сэнсома висела уже знакомая мне фотография в рамке. Та же, что и в его книге: Дональд Рамсфелд и Саддам Хусейн, в Багдаде. Рядом теснилось скопление прочих фото, некоторые из них — групповые, разумеется, с участием Сэнсома.
— Итак? — сказал конгрессмен.
— Мне известно, за что вы получили медаль в 1983-м.
— И за что же?
— За ВСС. Винтовку снайперскую специальную. Пожилая особа, о которой я вам говорил, — вдова того человека, у кого вы ее забрали. Вот почему вы так среагировали на имя. Вероятно, вы взяли у него и жетон. Возможно, он до сих пор у вас.
Никакого удивления. Никаких отрицаний. Просто ответ:
— Жетоны отданы по инстанции вместе с рапортом и всем остальным.
Я промолчал.
— Его звали Григорий Хоц, — продолжал Сэнсом. — Мы были почти ровесниками. Мне он показался вполне компетентным. Его напарник обязан был засечь наше приближение.
Последовала пауза. Затем вся серьезность ситуации словно дошла до конгрессмена, плечи его опустились. Он вздохнул:
— Разве это правильно? — спросил он. — Медали должны быть наградой, а не наказанием.
Я ничего не ответил.
— Что вы собираетесь делать? — спросил он.
— Ничего. Мне плевать, что произошло в 1983-м. Но они мне солгали. Сперва о Берлине, да и теперь — они до сих пор лгут. Они утверждают, что они мать и дочь. Но я им не верю.
— Тогда кто они?
— Я готов допустить, что старуха настоящая. Она была замполитом в Советской армии и потеряла в Афганистане двоих близких людей — мужа и брата.