— Чего вы боитесь, мистер Арчери?
— Наследственности.
— Очень сомнительная вещь, эта наследственность.
— У вас есть дети, старший инспектор?
— Две дочери.
— Они замужем?
— Одна.
— И кто ее свекор?
В первый момент Уэксфорд почувствовал себя выше этого священнослужителя. Своего рода легкий фрейдизм овладел им.
— Он — архитектор, фактически здесь он — член совета тори северной палаты.
— Понятно. — Арчери склонил голову. — А ваши внуки уже строят дворцы из деревянных кубиков, мистер Уэксфорд?
Полисмен сказал, что нет. Единственный признак существования его первого внука пока проявляется только в утреннем недомогании его матери.
— Я буду от самой колыбели следить, чтобы они не тянулись к острым предметам. Кстати, если опустить возражение по поводу наследственности, что вам помешает представить невесту как мисс Кершоу? Кто будет знать?
— Я буду знать, — возразил Арчери. Глядя на нее, я буду видеть Пейнтера. Вместо ее губ и ее глаз я буду видеть его толстые губы и его кровожадность. Кровь, старший инспектор, ту же кровь, что смешалась с кровью миссис Примьеро на иолу, на одежде, на раковине. Эта кровь будет в моем внуке. — Он вдруг остановился, осознав, что позволил себе увлечься, покраснел и зажмурил глаза, словно сам испугался того, что описал.
Уэксфорд вежливо сказал:
— Я и хотел бы помочь вам, мистер Арчери, но дело закрыто, закончено. Я ничего не могу сделать.
Арчери пожал плечами и процитировал:
— «Он взял воды и вымыл руки пред народом, и сказал: невиновен я в крови человека сего…» — Он, подавленный, вдруг резко поднялся. — Простите меня, старший инспектор. Я говорил ужасные вещи. Могу я сообщить вам, что намерен делать?
— Понтий Пилат — это я, — сказал Уэксфорд, — так что в будущем можете выказывать мне больше уважения. — С тем они и расстались.
Появился Берден:
— Чего именно он хотел, сэр?
— Во-первых, чтобы ему сказали, что Пейнтер мог быть наказан несправедливо, но это было не в моих силах. Черт побери, это было бы равносильно признанию, что я не знаю своего дела. Это мое первое дело об убийстве, Майк, и мне повезло, что оно оказалось таким простым. Он собирается сам поставить точку в этом вопросе. Безнадежно после шестнадцати лет, но говорить ему об этом бесполезно. Во-вторых, он хотел получить мое разрешение на то, чтобы обойти и опросить всех свидетелей. Чтобы я поддержал его, если они начнут приходить сюда с жалобами или с пеной у рта.
— На все это он идет, — задумчиво сказал Берден, — ради наивной веры миссис Пейнтер в невиновность своего мужа?
— А это ерунда! Сплошная чушь. Если бы на вас было клеймо, разве сказала бы Джин Джону и Пэт, что вы виновны? Разве моя жена сообщила бы девочкам? Это естественно. Пейнтер не сделал никаких последних признаний — вы знаете, что в обязанности тюремных властей входит наблюдение за вещами такого рода. Нет, она мечтала об этом и убедила себя…