ЧТИ ТВОЕГО БЛИЖНЕГО, БОГА ТВОЕГО
– Это значит, что твой ближний – и есть твой Бог. – Такую теорию выдвинул один из них.
– Нет, это значит, что Бог близок к тебе, если ты по правде веришь в Него, – возразил ему другой.
– Нет, это значит, значит… – попытался объяснить Зияуддин.
Однако закончить ему не дали.
– Да ты же читать-писать не умеешь, деревня! – хором воскликнули мальчики.
Когда же Раманна закричал, призывая их в храм, он метнулся вслед за всеми, но, сделав несколько шагов, замер и возвратился к мотороллеру:
– Я муслим, мне туда входить не положено.
Он произнес это по-английски и до того серьезно, что один из мальчиков в течение целой минуты не смог найтись с ответом и только по прошествии ее усмехнулся.
За неделю до начала дождей Зия уложил свою котомку и сказал:
– Я еду домой.
Он собирался исполнить долг перед семьей, поработать вместе с отцом, матерью и братьями, пропалывая, или засеивая поля некоего богача, или собирая на них урожай, и все это за несколько рупий в день. Раманна выдал ему пять «дополнительных» рупий (вычтя из них по десять пайс за каждую из двух разбитых Зией бутылок колы), дабы иметь гарантию того, что мальчишка вернется к нему из деревни.
Он и вернулся, четыре месяца спустя, но больным витилиго – розоватые пятна покрывали его губы, пальцы и мочки ушей. За лето лицо Зияуддина утратило младенческую припухлость, он возвратился отощавшим и с некоторой диковатостью в глазах.
– Что с тобой произошло? – спросил Раманна, выпустив его из объятий. – Ты должен был вернуться полтора месяца назад.
– Ничего, – ответил мальчик, потирая пальцем обесцветившиеся губы.
Раманна немедля приказал принести ему приличной еды. Зияуддин схватил тарелку и, точно зверек, зарылся в нее лицом, а лавочник поневоле спросил:
– Тебя что же, дома совсем не кормили?
«Сопляка» показали всем завсегдатаям, многие из которых не один уже месяц спрашивали о нем, а некоторые, успевшие перебраться в открывшиеся поблизости от вокзала чайные, бывшие и поновее, и почище, даже возвращались в заведение Раманны, лишь бы взглянуть на Зияуддина. Когда пришла ночь, Тхимма несколько раз обнял мальчика, а после дал ему целых две монеты по двадцать пять пайс, и Зияуддин молча принял их и опустил в карман штанов. Увидев это, Раманна крикнул пьянчуге:
– Не давай ему чаевых! Он обратился в вора!
Мальчика, пояснил Раманна, поймали на краже предназначавшейся для клиента самсы. Тхимма спросил у лавочника, не шутит ли тот.
– Я бы и сам в это не поверил, – пробормотал Раманна. – Но я видел все своими глазами. Он забрал самсу из кухни и…