Феликс молчал. Николай молчал тоже. Но ему, в отличие от Феликса, это молчание, похоже, не доставляло ни малейшего затруднения.
– Он… с нами поедет? – наконец выдавил из себя Феликс.
– Не он с нами, а мы с ним, – засмеялась мама. – Ведь я его жена, значит, повсюду должна следовать за мужем. В горе и в радости, в здравии и в болезни. Понимаешь?
Что он должен понимать, Феликс не знал. Но то, что этот человек вошел теперь в его жизнь навсегда, он понял сразу. Он простирался в Феликсовой жизни далеко вперед, как огромное пространство, в которое они въезжали на стучащем колесами поезде.
Николай окинул Феликса взглядом. Взгляд был жесткий, оценивающий, Феликс сразу это понял и сразу же рассердился.
«Кто он такой, чтобы меня оценивать?» – мелькнуло у него в голове.
Он тоже провел взглядом по Николаеву лицу, зная, что этот его взгляд говорит сейчас: «А мне до тебя вообще никакого дела нет. Живи как знаешь».
Конечно, при этом Феликс не только ничего не произнес вслух, но даже плотнее сжал губы.
– Что ж, как знаешь – значит, как знаешь… – вдруг проговорил Николай.
«Как он догадался?!» – с ужасом подумал Феликс.
Николай усмехнулся, не отводя глаз от его лица. Феликс вздрогнул.
Феликс вздрогнул. Телефон в кармане его куртки звонил уже, наверное, целую минуту. Этот номер мало кто знал: он купил его только здесь, в Париже, а знакомых у него здесь было немного. Но на всякий случай он настороженно вгляделся в дисплей, прежде чем ответить. Нет, звонок не из России – определяется французский номер.
И голос в трубке тоже был французский. Феликс понял это сразу, хотя женщина говорила по-русски. Интонации у нее были французские: каждая фраза взлетала вверх своим окончанием.
– Добрый день. Это вы, Феликс?
Принимая телефонный вызов, он – опять-таки на всякий случай – не назвался. И только услышав этот голос, Феликс вздохнул с облегчением.
– Да, Мария, – сказал он. – Я слушаю вас.
– Нет, Катюша, не так. Не надо сжимать губы, когда говоришь «боку». Вот послушай: я произношу звук «у» открыто – «мерси боку».
– А я не хочу-у открыто… А мне закрыто лу-учше… – капризно тянула за полуприкрытой дверью девчонка. – Я закрыто буду говори-ить…
Обычно, работая, Феликс не прислушивался к тому, что происходит вокруг него. Жизнь людей, у которых он работал, совершенно его не интересовала. Он приучил себя к этому еще в Москве и много раз убеждался, что это правильно. Люди, у которых была дорогая старинная мебель – во всяком случае, те из них, которые имели возможность ее реставрировать, – чаще всего были людьми такого качества, которое не казалось Феликсу достойным интереса.