— Слева, слева! — снова раздался крик из динамика. — Там тоже гранатометчики! С левого борта бьют, гады!
На этот раз по лесу из вагонов ударило десятка полтора стволов. Пулеметы, автоматы, автоматический гранатомет… Полетели щепки, кустики, ветки, вывороченный дерн и земляные комья.
Егор тоже выпустил по приметному, не до конца еще рассеявшемуся дымку от реактивного выхлопа РПГ короткую очередь из пулемета и послал пару-тройку гранат. На другом конце вагона коротко тявкнула автоматическая пушка, которой управляла Марина.
Стрельба в лесу стихла как по команде — сразу вдруг. Ну да, наверное ж по команде.
Бронепоезд тоже прекратил огонь.
Навалилась тишина — непонятная, тягостная и зловещая. Партизаны то ли отступили, то ли затаились в «зеленке» и выжидали, пока из-за брони полезет ремонтная бригада.
— Скверно, — пробормотал Егор, вглядываясь в густой подлесок и безуспешно пытаясь хоть что-нибудь там различить. — Мы теперь, получается, мишень — как в тире, неподвижная такая, большая и жирная мишень. Будь у этих партизан тяжелое вооружение, расстреляли бы поезд на раз-два.
— На то они и партизаны, чтобы шнырять по лесам налегке — без пушек, гаубиц и танков, — донесся голос Марины.
Видимо, в стрессовой ситуации эта обычно неприступная и молчаливая барышня становится более разговорчивой.
— Все равно неуютно как-то. — Егор тоже был совсем не прочь поболтать. А то уж слишком угнетала снаружи тишина. — Мы сейчас у них на мушке. Они — нет.
— Мы за броней, — заметила Марина.
— А их вообще не видно. Неравноценное положение получается.
— Ну, это как посмотреть, — не согласилась девушка. — Вообще-то партизаны сейчас рискуют не меньше, и я бы даже сказала, что больше нашего. Если стрельба привлечет интродуктов, именно их твари сожрут в первую очередь.
— Да? — хмыкнул Егор. — А во вторую?
— Вторыми, конечно, будем мы…
— Ну, спасибо, успокоила.
— Будем, если не уберемся отсюда побыстрее.
— Уберемся? Интересно — как? Как быстро увезти многовагонную бронированную махину с взорванных путей?