Говорят, уехав из дома, нельзя вернуться обратно. Все непременно изменится. Ну и пусть. Диана изменилась, и это, вполне вероятно, к лучшему.
— Что я тут делаю? — повторил он, еще сражаясь с туманом в голове. — Ищу тебя.
— Меня? — Она со смехом махнула рукой и посмотрела на луну поверх его плеча. — Я думаю, того, кого ты ищешь, здесь больше нет.
— Ты сгодишься, — просто ответил он.
Они долго смотрели друг другу в глаза, и их воспоминания и чувства просыпались и смешивались, и никакие слова не могли выразить того, что с ними происходило.
— Я думала, ты больше никогда не вернешься, — проговорила наконец Диана странно глухим голосом. Слезы готовы были вот-вот вырваться наружу, а она не могла этого допустить. Но ее сердце сжималось уже просто оттого, что он стоял тут, на ее причале, так же как в те далекие дни.
Она смотрела на него, на его узкие джинсы, открытую рубашку с короткими рукавами, на мускулистые загорелые руки и качала головой. Он был очень похож на юношу, которого она знала. И все-таки он стал другим. Темные волосы острижены короче, хотя непослушная прядь так же падает на лоб. Черты лица стали жестче. Но голубые глаза по-прежнему ярко блестят в лунном свете.
«Я сматываюсь отсюда и больше никогда не вернусь».
Даже сейчас, через столько лет, это его прощание отзывалось в ней болью. И все прошедшие годы она боялась, что он сдержит слово.
«Ну-ну, — сказал он тогда весело. — На самом-то деле я так не думал. Не всерьез».
Диана кивнула. Она долго ждала и надеялась, что это не всерьез. Но годы шли, а он не возвращался. И она решила, что потеряла его.
Когда Кэм уезжал, она была злой восемнадцатилетней девчонкой, которая вынуждена была жить в доме, давно переставшем быть ее домом. Долгие годы Кэм был ее единственным другом, поплавком в горьких водах жизни. А потом он исчез, и она осталась одна.
— Понять не могу, почему ты еще тут, — сказал он.
— А куда я, по-твоему, могла бы деться?
— Не знаю. — Он пожал плечами. — Может, в Сан-Франциско. Ты же хотела себя показать.
— Ну нет! — Диана засмеялась.
Он снова запел вполголоса, продолжая смотреть ей в глаза.
— Ты пьян, — сказала она с упреком.
Он замолчал и состроил гримасу.
— Нет. Это невозможно. Я вообще не пью. Спроси кого хочешь.
— Кэм! — Она указала взглядом на бутылку у него в руке.
Он тоже посмотрел на бутылку и тут же отвернулся.
— Эй, кто-нибудь! — крикнул он, забыв, что не хотел никого будить. — Скажите ей. Пусть услышит от кого-нибудь другого.
Диана прикусила губу, стараясь подавить смех. Уж очень комично он выглядел в эту минуту.